Касандер Милиотар Архатейский
Что означает растворяться в небытии или возрождаться в ярких снах другого человека?
Я не знаю, и не знаю, смогу ли дать ответ на сей сложный, скорее диалектический вопрос. Но я предполагаю, что когда, наконец, появится тот, кто откроет для меня новую истину, иной мир, где захочется остаться и клятвой произнести заветные слова о вседозволенности желаний и действии, о прощении и вере, о любви моей души… Только тогда я смогу всецело ощутить глубину радуги и страстность моря, пощечины ветра и ласковые касания огня.
Тогда и только тогда, в один миг, моя жизнь и смысл моего существования изменятся.
Можно долго мечтать и задаваться вопросом, когда и как оно случится, но я знаю, в тот самый сакральный момент, я не разочаруюсь и не убегу. Ведь мое сердце бьется быстрее, когда я смотрю вдаль на величественные горы или пустеющую дорогу, а значит, мое сознание уже готово постичь тайный смысл причастия к зыбкой чувственности…
Любить и быть любимым… Последняя тайна моей жизни, так нелепо оставленная вне границ опыта.
— Мой повелитель, вы опять задумались? — спросил глупый, но прекрасный мальчик-голем.
— Да, вроде того.
Голем захлопал на меня своими восхитительными серыми глазами. Да… Я создал его красивым под стать природе моего государства. Я лично сотворил этого мальчика лет восьми, как и всех слуг, окружающих меня во дворце… Вокруг одни големы, искусственная красота в обрамлении камня древнего замка моих предков.
Брошенный король обречен быть подснежником среди высоких трав, оторванный от всего живого. Я соткал себе придворных из эфира и глины, чтобы не было так одиноко.
А как же мой народ?
Люди не селятся рядом с королевскими чертогами, они бояться меня и колдовского наследия моей могущественной фамилии. А приспешники и дворяне предпочитают обитать у себя в замках в ветхости беззакония и сырости аморальности, до которой мне нет дела.
Я один, практически один… Разве что молодой Барон Дерфи, проводящий подле своего повелителя почти все время, скрашивает мое молчаливое и безысходное одиночество.
Скука…
Големы всего лишь тела без душ, которым я снисходительно дал помимо очарования еще и зачатки разума, поэтому они могут строить несложные предложения и обладают хоть и скудной, но номинальной эмоциональной палитрой. А некоторые из них имеют достаточный запас мировых знаний, почерпнутый из пыли королевских библиотек, отчего выражаются исключительно высокопарно и помпезно, цитируя философов всех времен и народов.
Прямо как нувориши. По-моему, разница невелика.
Я всегда сравнивал людей с големами и не находил различий…
Но все равно, несмотря на мои магические ухищрения, мне скучно и пусто. Поэтому я все чаще мечтаю о любви, но тут же сам себя высмеиваю. Логично. Ведь в кого я могу влюбиться?
Стоит мне увидеть человека, и я тут же знаю, о чем он думает, что чувствует и что из себя представляет. Таковы способности величайшего из магов рода Милиотар.
Все эти хорошенькие дворяночки из богатых фамилий моих условно преданных слуг не стоят и песчинки. Они пусты и в их душах гуляет ураганный ветер, не позволяя там задерживаться хоть сколько-нибудь важным вещам. И чем больше я это понимаю, тем печальнее и тоскливее мне становится жить.
Я хочу любви, чистой, непорочной и страстной. Чтобы совершать немыслимые глупости во имя нее и лишиться сна в ожидании встречи с милым сердцу человеком. Но… Вокруг меня лишь големы, и даже, если попадаются люди, они все равно фактически големы, потому как их души столь же пусты, сколь и тела моих искусственных творений. А Галатею я создавать не намерен… Скучно.
— Осторожней! — цыкаю на мальчишку слугу, и он роняет гребень.
— Простите, мой повелитель! — искренне извиняется он.
— В следующий раз превращу в жабу, — отнюдь не вру я, поправляя свои волосы, так неаккуратно причесанные големом.
— Простите, — шепчет мальчишка.
Усмехаюсь.
Он так похож на простого ребенка, но не является им. Он всего лишь тряпка, чучело. И если он завтра исчезнет, я ничего не почувствую, мне даже не будет его жалко. Он все равно бесполезен и мертв.
Мальчик осторожно расплетает косу, тянущуюся сбоку от моего виска. У меня таких две, а еще высокий хвост, возвышающиеся над макушкой. Длинные волосы говорят о сильных магических силах, но все равно, я часто подстригаю их, не позволяя спускаться ниже поясницы, иначе неудобно.
Голем старается.
Глупое чучело, я все же превращу его в лягушку. Он сделал мне больно. И поскольку мне абсолютно нечем заняться, хоть разомнусь в простейшем колдовстве.
— Касандер! — я оборачиваюсь, и на моем вечно скучающем и надменном лице появляется тень улыбки.
— Юнгс, — произношу я, — Юнгс Дерфи.
— Привет наследничек, — молодой барон как всегда весел и беззаботен. Его огненно-рыжие короткие кудряшки игриво переливаются на солнце, а зеленые глаза блестят хитрым огоньком абсента. Хотя… Ничего удивительного в его глазах нет. Метан… Метан здесь повсюду. Мы живем на вечных болотах. Взаимодействие газа с нашей кровью дает цвет изумруда. Поэтому у всех моих подданных зеленые глаза, даже у меня они тоже светятся колдовским огнем зелени и болотной тайны.
