| THE CACTUS | Кактус Перевод Зин. Львовского. |
| The most notable thing about Time is that it is so purely relative. | Наиболее характерной особенностью времени является его относительность. |
| A large amount of reminiscence is, by common consent, conceded to the drowning man; and it is not past belief that one may review an entire courtship while removing one's gloves. | Все знают, как быстро проносятся воспоминания в памяти утопающего. И вот почему легко допустить, что иной человек переживает вновь весь период своей влюбленности в тот короткий миг, когда он расстегивает свои перчатки. |
| That is what Trysdale was doing, standing by a table in his bachelor apartments. | Вот именно такое состояние переживал Трисдаль, вернувшись в свою холостяцкую квартиру и застыв у стола. |
| On the table stood a singular-looking green plant in a red earthen jar. The plant was one of the species of cacti, and was provided with long, tentacular leaves that perpetually swayed with the slightest breeze with a peculiar beckoning motion. | На этом столе в высокой красной вазе красовались какие-то странные зеленые цветы, представлявшие собой разновидность кактуса и снабженные длинными, перистыми листьями, плавно и мягко колыхавшимися при малейшем дуновении ветра. |
| Trysdale's friend, the brother of the bride, stood at a sideboard complaining at being allowed to drink alone. | Приятель Трисдаля, брат невесты, сидел в стороне и был искренне огорчен тем, что ему приходится пить одному. |
| Both men were in evening dress. | Молодые люди были во фраках. |
| White favors like stars upon their coats shone through the gloom of the apartment. | Их белые лица, словно тусклые звезды, светились в густых сумерках, обволакивавших комнату. |
| As he slowly unbuttoned his gloves, there passed through Trysdale's mind a swift, scarifying retrospect of the last few hours. | В то время как Трисдаль расстегивал свои перчатки, в его памяти проносились быстрые и мучительно-острые воспоминания о последних пережитых часах. |
| It seemed that in his nostrils was still the scent of the flowers that had been banked in odorous masses about the church, and in his ears the lowpitched hum of a thousand well-bred voices, the rustle of crisp garments, and, most insistently recurring, the drawling words of the minister irrevocably binding her to another. | Ему казалось, что в его ноздрях все еще держится аромат цветов, которые огромными букетами окружили всю церковь, и что в его ушах все еще стоит мягко-заглушенный шум тысячи голосов, шелест нежно шуршащих платьев и протяжный, медлительный голос священника, навеки и нераздельно соединяющий новобрачных. |
| From this last hopeless point of view he still strove, as if it had become a habit of his mind, to reach some conjecture as to why and how he had lost her. | При этой последней и безнадежной мысли память Трисдаля затуманилась настолько, что он никак не мог найти ответ на вопрос: как и почему он потерял Эллис? |
| Shaken rudely by the uncompromising fact, he had suddenly found himself confronted by a thing he had never before faced-his own innermost, unmitigated, arid unbedecked self. | Г лубоко потрясенный этим непреложным фактом, он вдруг очутился лицом к лицу с чем-то, что никогда до сих пор не представлялось так ясно его мысленному взору, а именно - со своим внутренним, неприкрашенным, голым "я". |
| He saw all the garbs of pretence and egoism that he had worn now turn to rags of folly. | Он увидел те отрепья, в которые рядились его напыщенность и эгоизм и которые могли дать иному человеку полное право усомниться в доброкачественности его ума. |
| He shuddered at the thought that to others, before now, the garments of his soul must have appeared sorry and threadbare. | Он содрогнулся, подумав о том, что посторонние люди гораздо раньше его самого увидели всю жалкую, нищенскую оболочку его души. |
| Vanity and conceit? | Надменность и самоуверенность! |
| These were the joints in his armor. | Вот какие эмблемы скрестились на его щите! |
| And how free from either she had always been-But why- | И насколько же всего этого была лишена Эллис! Но почему все-таки... |
| As she had slowly moved up the aisle toward the altar he had felt an unworthy, sullen exultation that had served to support him. | Когда два-три часа назад Эллис медленно повернула за угол придела и направилась к алтарю, он почувствовал низменную, болезненную радость, которая помогла ему на время овладеть собой. |
| He had told himself that her paleness was from thoughts of another than the man to whom she was about to give herself. | Он сказал себе, что ее мертвенная бледность объясняется только тем, что она сейчас думает о другом человеке, не имеющем ничего общего с женихом, с которым духовная власть связывает ее до гроба. |
| But even that poor consolation had been wrenched from him. | Но тотчас же он лишился и этого последнего жалкого утешения. |
| For, when he saw that swift, limpid, upward look that she gave the man when he took her hand, he knew himself to be forgotten. | Потому что в тот момент, когда она устремила быстрый лучистый взгляд на человека, который протянул ей руку, Трисдаль понял, что он забыт навсегда. |
