Двадцать третьего дня месяца рабиуссани[1] в Герате было совершено покушение на Шахруха-мирзу, возвращавшегося с пятничного богослужения. Мюрид Фазлуллаха Астрабади, главы хуруфитов, некий Ахмад Лур, заверив стражу, что ему лично надо передать прошение государю, сумел приблизиться к нему и нанес ножевую рану.
Ахмада Лура схватили у соборной мечети Джаме и тут же умерщвили[2].
В тот же день весть об этом распространилась по всему Герату. Трое царских гонцов уже мчались в Самарканд к Улугбеку с сообщением о покушении на Шахруха-мирзу и другими тайными вестями. Троих гонцов спешно отрядили в Мешхед и Нишапур и еще троих, одного вслед за другим, — в Балх и Астрабад. Вскоре Хорасан и Мавераннахр узнали о тяжком ранении Шахруха.
Все помыслы людские занимал человек, отважившийся поднять меч против великого венценосца царства тимуридов, царства, приводящего в трепет весь мир. Все думали о человеке, заведомо шедшем на гибель.
Вот уже несколько лет, как столица царства была перенесена из Самарканда в Герат и все царевичи — сыновья Шахруха — были у него в повиновении.
А семь лет назад единомышленник Фазлуллаха поэт Саид Имадиддин Насими был заключен под стражу в городе Халебе и зверски замучен. В городе царила растерянность: значит, хуруфиты вновь подняли голову…
Герат раскинулся у подножия Кухисиёха — Черной горы. Устье реки Герируд пролегает у подножия другой горы, Кухисаф — Белой. Сама река тремя верстами ниже города.
В северной части Герата, недалеко от Иракских ворот, высится медресе Низамия. Там же расположился знаменитый Кандахарский базар, а за ним — крытые водоемы.
Мечеть Джаме — одно из красивейших зданий Герата — возвышается в восточной его части. Начали строить мечеть еще при владычестве династии гуридов в XII и XIII веках, но подлинным своим величьем она обязана народным умельцам, чьи не знающие устали руки, по справедливости, возвели ее в первые ряды лучших памятников искусства. Постройка ее связана с именем устада Кавама, Наджмеддина Бухари, а позднее и с именем великого Алишера Навои, первым подавшего мысль о ее перестройке. Именно при Алишере здание засверкало изразцами и резным орнаментом, характерным для восточного зодчества.
Мост Пули Малан через реку Герируд также одна из достопримечательностей Герата. Его окрестности — место народных гуляний. Если верить преданию, этот древний кирпичный мост построен на деньги, собранные подвижницей Бибинур, всю жизнь торговавшей курами.
И за пределами города немало священных мест. Самое прославленное из них — это Газургох. Здесь, недалеко от Кухисиёха — Черной горы, покоится прах поэта Ансори. Город отсюда виден как на ладони.
После покушения на государя Герат, словно осажденная крепость, затаился в предчувствии неминуемой беды. Все городские ворота были наглухо заперты. Всюду сновали нукеры и царские стражники. Ворота открывались лишь посланцам и гонцам по особому разрешению. Должностные лица имели право покинуть пределы города лишь с согласия царевича Ибрагима Султана.
В северной части города тонкие башни минаретов врезанные в небесную синь, ансамбль медресе Мусалло[3], сверкающий на солнце голубыми мозаичными изразцами, словно драгоценными каменьями, и те глядели непривычно хмуро и уныло. Голуби, весело кружащие с утра до вечера над лазурными куполами, казалось, попрятались нынче в расселины каменных стен.
Напротив цитадели стройные минареты походили на вытянутую шею сказочного исполина, зорко оглядывающего улицы, базарные ряды, караван-сараи и крепостные стены, отбрасывающие густую тень. Словно безжалостные воины владыки, они держали под бдительным и неусыпным оком своим всех и вся, а над беспредельно ясными бирюзовыми сводами клубились свинцовые тучи. Куда-то сгинула извечная гармония: купола Мусалло, ребристые купола минаретов, купол неба, точно рассорившись, сердито взирали друг на друга.
На хлебном базаре и в лавках шла торговля, но не было слышно ни обычных возгласов, ни привычной веселой суеты, ни оживленной беседы молодых. Люди собирались кучками подальше от царских стражников и тихо шептались о покушении, об Ахмаде Луре, о хуруфитах. Они боялись соглядатаев, и, если поблизости появлялся незнакомец, все разговоры разом прекращались и люди поспешно расходились в разные стороны.
На Мешхедской дороге при выезде из города возвышалась крепость Ихтиёриддин. Уже одно ее название вызывало трепет ужаса: здесь томились узники, совершившие особо тяжкие преступления.
«Не приведи господь попасть в Ихтиёриддин», — шептали старики как заклинание после обычного «лоховла»[4]. Еще никто на людской памяти не выходил на волю из крепости Ихтиёриддин. И еще одно наполняло страхом сердца жителей Герата: имя молодого царевича Ибрагима Султана. Подобно своему великому деду, он прославился суровым нравом, коварством и жестокостью.
Всякое говорили о покушении. Много вольнодумных мыслей о правах простого народа высказал в своей книге «Жаводони кабир»[5] один из основоположников хуруфизма Фазлуллах Астрабади, сосланный Амиром Тимуром в Ширван. Об этом знали и придворные и ученые, но кое-какие слухи просочились и до простого люда.
![Молнии в ночи [Авторский сборник]](/storage/book-covers/48/48d6c13b882a7c03ade984015777e851488079a4.jpg)
