Мне надо было выпить. И что-нибудь покрепче.
Это было единственное, что могло бы дать мне пинка под зад, заставляя забыть о том, что я сделала двадцать минут назад. Эта часть всегда была наиболее сложной. Чувство вины, ненависть к самой себе. Иногда они меня буквально душили. Я ненавидела то, что делала, презирала боль, которую причиняла. Но это было неразрывной частью того, кем я стала.
Я доставляла людям страдания, и совсем этим не гордилась.
Въехав на стоянку первого попавшегося бара после того, как покинула место преступления, я нашла на быстром наборе мобильного номер Анжелы.
— Все, — отчиталась я, не утруждая себя лишними приветствиями.
Радушные приветствия были предназначены для дней, когда я не была склонна прятаться ото всех и вся. И когда я не чувствовала себя разбитой на миллион кусочков.
— Малыш, ты в порядке? — спросила Анжела, чувствуя мою боль даже через телефон.
— Да, все хорошо. Может, напьемся в хлам? — я хихикнула, хотя на самом деле не находила в этом ничего смешного.
— Я всегда готова. Где ты?
Продиктовав Анжеле адрес, я посмотрела в зеркало заднего вида и стерла разводы туши. Я могла бы просто остановиться у винного магазина и, оказавшись дома, заглушить свои проблемы. Но мне нужен был предлог, чтобы не находиться в одиночестве. Отвлечься. На публике у меня не оставалась другого выхода, кроме как нацепить на лицо фальшивую улыбку и игнорировать бесконечное чувство вины, которое я испытывала. Я вынуждена была притворяться.
Десять... девять... восемь... семь...
Я начала обратный отсчет, чтобы успокоиться. Обычно я считаю от десяти. В особо хреновые дни — от двадцати. От пятидесяти — в адские и катастрофические. Сегодня я считала от десяти, то есть сегодня — дерьмовый день.
— Ты должна это сделать, — прошептала я своему отражению. — Все в порядке. Ты в порядке. Это следовало сделать. Ты должна двигаться дальше. Ты должна это сделать, Ками Дюваль. Ты не сломаешься. Не сегодня.
В этом кабаке была барная стойка, с трудом напоминающая обычную для таких забегаловок конструкцию, типа «дыра-в-стене», к которым я привыкла. Пока я охлаждалась в обдуваемом кондиционером помещении, спасаясь от безжалостного летнего солнца Шарлотт[1], заметила, что бар был недавно отремонтирован, перекрашен и оборудован современной мебелью. Обстановка мне понравилась, хотя она и не имела значения для запланированного мною на оставшуюся часть вечера.
Я расположилась у бара и заказала текилу вместе с коктейлем «Лонг-Айленд Айс Ти»[2]. Бородатый бармен лишь вопросительно приподнял брови, удивившись моему заказу, но я уже отвела взгляд, уставившись на миску с арахисом. Сейчас я меньше всего нуждалась в его осуждении.
— Черт возьми, детка. Как такая прекрасная девушка может пить подобный коктейль? — окликнул меня чей-то голос с тягучим южным акцентом.
Я подняла глаза и увидела на другом конце бара парня, который наблюдал за мной с улыбкой. Великолепно. Благодаря напитку у меня появились и судья, и придурок.
Я мило улыбнулась и взяла стопку с текилой со стойки. Выпила, отбросила ломтик лайма в сторону и со стуком поставила стопку обратно. Когда я снова подняла глаза, придурок уже пробирался ко мне, видимо, заинтригованный моим умением поглощать крепкие напитки. К несчастью для него, это зрелище было единственным, что ему сегодня могло обломиться.
— Привет, милая. Я раньше тебя здесь не видел. Ты, должно быть, здесь новенькая. Я — Крейг, — улыбнулся он, протягивая руку.
Я мельком на него взглянула и вернулась к выпивке. Это было более захватывающее зрелище. Крейг понял намек и опустил свою руку, но все-таки уселся на сиденье рядом. Я закатила глаза: он был настойчивым придурком. Обычно южное обаяние покоряло калифорнийских девушек, таких как я, но после того, через что я недавно прошла, его приставучесть чертовски раздражала.
— Крейг, верно? — спросила я после того, как выпила «Лонг-Айленд».
Он кивнул и сверкнул улыбкой, полной надежды. Я еле сдержала порыв стереть с его лица это выражение.
— Ну, во-первых, за то, что ты называешь «милая» не того человека, тебя могут запросто четвертовать. А во-вторых, как ты узнал, что я здесь впервые? Ты зависаешь здесь постоянно?
— Полегче, дорогуша, — усмехнулся он, подняв руки вверх в обороняющем жесте. — Я просто хотел по-дружески пообщаться. И да, я здесь часто бываю. Это бар моей семьи.
Я неодобрительно посмотрела на Крейга. У него были волнистые каштановые волосы длиной до подбородка, светло-карие глаза и легкая щетина. На вид он был вовсе не плох. На самом деле, он был по-своему привлекателен в своем южном джентльменском обаянии, но я уже зашла слишком далеко на пути к самоуничтожению, чтобы влюбиться в это очарование.
— И что? Это дает тебе право доставать всех завсегдатаев? — ответила я, выгибая бровь, а затем прикончила последнюю стопку. Крепко, но не достаточно, чтобы погасить мою стервозность.
— Ты экзотическая штучка, не так ли? В самом деле, — продолжал оценивать Крейг, игнорируя мои насмешки. Как только он прикончил свое пиво, наша пустая посуда исчезла со стойки. — Дай угадаю, ты одна из девушек му-ла-то.
