Глава 1 Возвращение на круги своя
Вы когда-нибудь видели, как медведь несётся галопом? Я видел, более того, я это чувствовал, и не просто чувствовал, а ощущал всем своим телом. Меня трясло, переворачивало, вело из стороны в сторону, и всё моё управление мохнатым танком сводилось к тому, чтобы не свалиться с него.
Почему Винни-Пух пёр зигзагами не разбирая дороги, как наш КАМАЗ на ралли Париж-Дакар? Да потому что впереди него, на расстоянии каких-нибудь двух десятков шагов улепётывал от своей неизбежной участи зигзагами заяц. А что, жить захочешь — не так как говорят раскорячишься.
Я понимаю, у зайца сработал инстинкт самосохранения, у медведя преследования, а у меня? У меня — ненависти. Ненавижу ушастых, таких всех из себя миленьких пушистеньких беленьких зайчиков и кроликов. Тем более здесь, в игре.
Да, я сейчас нахожусь в игровом проекте «Всё возможно» проходящим стадию открытого бета-тестирования.
Ещё пять минут назад я спокойно дремал, покачиваясь в седле на моём пете — медведе Винни-Пухе. Но на мою беду медведь вышел на лесную полянку, на которой семейка косых разбойников, наплевав на весь свой страх перед Тёмным лесом, преспокойным образом косила трын-траву, то есть жрала дикую капусту.
Медведь резко затормозил перед ними, и меня качнуло вперёд, отчего я проснулся. Завидя перед собой столько пушистых косоглазых, я инстинктивно скомандовал Виннии-Пуху:
— Ату их!
И вот теперь наслаждался последствиями гонки с преследованием.
Причём происходило всё так — сначала в кусты залетал косой, за ним вламывался мишка со мной, потом из кустов пулей вылетали все кто там был, начиная от лесных мышей и хорьков, заканчивая затаившимся в засаде местным охотником. Никому не хотелось погибнуть нелепой смертью.
За всё времяпребывание со мной, Винни-Пух приобрёл стойкую ненависть к кроликам и зайцам. Ну тут, с кем поведёшься, от того и наберёшься. Почему я ненавидел ушастых? Был у меня один неприятный случай на заре моего появления в истории игрового проекта.
Косой чувствуя, что от меня ему не уйти, предпочёл покончить жизнь странным образом — он с разгона резко прыгнул высоко вверх и уцепился своими лапками за ноги пролетавшего над ним в этот момент филина. Тот не ожидая такого, резко пошёл вниз, но затем, негодующе ухая, стал набирать высоту. Заяц, исхитрившись в этой ситуации повернуть к нам голову, что-то торжествующе пролопотал на своём языке и принял горделивый вид. Однако получив сильный удар по голове клювом, его утратил и вдруг понял, что попал из огня да в полымя. Истерично вереща и ухая, странная парочка скрылась за макушками сосен.
Я взглянул на карту, после медвежьего галопа мне осталось пройти всего две мили до Безмолвного озера, а там, а там дом, милый дом, с Адариэль, с Аларган, Калипсо и многими друзьями. Но и дом мой в принципе нельзя назвать домом, это целая маленькая крепость — форт.
О, я забыл представиться, дорогой читатель. Меня зовут Риттер, Страж Леса, принц-консорт великой богини Природы и Весны Амэи.
После бешеной скачки я с трудом спустился с Винни-Пуха. Куда девалась моя молодцеватая выправка, мой фирменный прыжок с медведя, когда я сигал вниз с высоты пяти метров. Сейчас я был похож на старого больного подагрой инвалида.
— Винни, — сказал я, — можешь идти отдыхать. Винни-Пух, это мой пет, а по совместительству патриарх всех медведей Темнолесья, Хозяин Леса.
Думаете, медведь сразу же рванул в кусты? Нет, конечно же, вы правы, медведь сразу же рванул в кусты, только его пятки засверкали.
Я повалился на шелковую траву. Несмотря на то, что отдельные участки моего тела были натерты как на наждачной бумаге, всё равно было хорошо. Погода отличная, ни тебе ни облачка, солнце, входя уже в завершающий летний месяц, светило ярко и по-прежнему жарко, в траве трещали кузнечики и божьи коровки перелетали с травинки на травинку, басовито жужжа, пролетел мимо жук-олень, над цветами вились трудяги-пчёлы и толстые неповоротливые шмели. Высоко в небе вились ласточки, изредка разлетающиеся во все стороны, когда сверху пикировал ястреб.
Наконец я с трудом поднялся и заковылял с лесной полянки вглубь чащи.
Вдруг, из-за соседнего поваленного дерева, донёсся голос. Говорил кто-то сам с собой пьяным трескучим голосом.
— Ну, так ведь, надо же мне было вчера напиться с домовым черничной настойки. Ух, и крепка, оказалась зараза. Грибы что ли он туда добавляет? И я спрашиваю, где сейчас ентот домовой, а где я?
Оппа, на ловца и зверь бежит.
Я доковылял до поваленного дерева и опустился на ствол.
— Здрав буди, Лесной хозяин.
При этих словах из-за бревна на миг показалась лохматая голова и тут же спряталась обратно.
— А ты кто? — послышался уже почти трезвый голос Лешего.
— Неужто не признал, Леший?
Из-за бревна вновь показались соломенные вихры Лешего, и я ощутил на себе его цепкий взгляд.
— Никак Риттер, жив бродяга.
— А-то, жив, конечно.
— По лесу то слух прошёл, мол помер наш защитник, пал в бою смертью храбрых со Зверем, чудищем поганым.
Леший выбрался, наконец, из-за своего укрытия и присел рядом.
— Тяжко нам пришлось в том бою, — признался я, — но как видишь, вот он я, живой.
