Тэд открыл глаза и сказал:
— Может, ты никуда не поедешь?
Инна улыбнулась:
— Ты что, всю ночь придумывал это?
— Ага, — простодушно признался муж.
— Тогда поспи еще, это не самая лучшая мысль.
Тэд потянулся, откинул одеяло и встал.
— Сегодня погода подходящая, можно перегнать арабов с Сухого лога на Ист.
— Вот это хорошая мысль, — похвалила его Инна.
Она тоже встала, накинула халатик и первой отправилась в ванную.
— Дай мне Бог в следующей жизни иметь две ванные, — громко сказал Тэд свою дежурную шутку.
— Ах ты, пастух нечесаный, ванную ему подавай! — откликнулась Инна. — Ты давно перестал с зеркалом здороваться?
«Все нормально, — улыбнулся Тэд, — она не нервничает».
«Все нормально, — подумала Инна, — он ничего не заметил».
За завтраком муж просматривал газеты и громко высказывал свое одобрение или неудовольствие по поводу политических событий в мире.
— Их бы всех сюда на месячишко! — Это относилось к сербам и хорватам. — Живо дурь из головы вылетела бы!
Инна заглядывала в газету просто так, ей приятно было прикоснуться к плечу мужа.
— Слушай, — вдруг светлел лицом Тэд, — а давай пригласим к нам Билла и Хилари, пусть поживут здесь, отдохнут…
Словом, ранчо Марго было для Тэда и раем и адом одновременно.
С Тэдом Инна познакомилась в Нью-Йорке. Она возила тогда русские экскурсионные группы. Заставляла ошалевших от впечатлений русских туристов вертеть головами направо и налево, забавляла старыми анекдотами про Гарлем и Бродвей, отвечала на вопросы и тихо ненавидела свою работу.
Этот сухой дядечка пристал к ней как банный лист, все расспрашивал про Центральный парк, а она в тот день была не в духе и предложила ему прокатиться вместе с русскими.
Дядечка в автобус залез, даже с удовольствием проехался до Сорок третьей улицы, еще улыбался, когда туристы осматривали Эмпайр Стэйт биддинг, еще терпел, когда они бросали монетки в Гудзон, но, когда русские толпой, все сметающей на своем пути, ломанулись в супермаркет, сказал:
— Тяжелая у тебя работа, беби. Бросай ее, поехали со мной.
— Куда? — спросила Инна скорее для хохмы.
— На ранчо Марго. У меня там, кроме коровника, показывать нечего.
— И нет автомобильных пробок?
— Только запоры у кобыл.
— И нет телевизора?
— Я его разобью.
— И две ванные?
— Вторую я построю, — пообещал Тэд.
— О'кей! — засмеялась Инна.
Дядечка появился и на следующий день. И на следующий…
Он ошивался у автобуса целую неделю. Даже выучил несколько русских слов, а маршрут экскурсии знал назубок.
— Посмотрите налево, — говорил он по-русски, — Бруклинский мост, — показывая при этом на здание ООН.
— Знаешь что? — в конце концов разозлилась Инна. — Давай договоримся — ты пасешь своих лошадей, я пасу своих русских. Наши дороги не пересекаются.
На следующий день автобус, завизжав тормозами, остановился, едва не налетев на едущего прямо посреди улицы всадника. Это, конечно, был дядечка.
— Посмотрите направо, — сказал он. — Это товарищ Тэд Уильямс.
— Терпеть не могу лошадей, я обожаю город и автомобильные пробки! — кричала Инна.
— Хорошо, будут тебе пробки.
— Я целыми днями смотрю телевизор!
— У меня четыре.
— Ты старый!
— Поживешь у меня, тоже не помолодеешь, — хладнокровно парировал Тэд.
В следующий раз он появился на Рождество. Инна в тот день не работала. Решила сама себе устроить праздник, пройтись по магазинам и накупить всякой ерунды.
Тэд возник словно из-под земли, как Санта Клаус.
— Как ты думаешь, семь машин могут создать пробку? — спросил он.
Рождественскую ночь они провели вместе.
Конечно, Инна ни за что не бросила бы городскую жизнь. Она и представить себе не могла, что будет жить в глухом углу Калифорнии, гонять мух и готовить яичницу с беконом для вонючего ковбоя.
Но Тэд начал издалека. Очень издалека. С Парижа. Месяц пролетел как один день. И надо было возвращаться.
Инна махнула рукой и сказала:
— Я только посмотрю.
— Нет, — отрезал Тэд. — Сначала поженимся. Если я привезу на ранчо красотку и она окажется не моей женой, меня просто линчуют.
— Слушай, а пояс верности у вас случайно не в ходу?
— Нет, теперь ставят сигнализацию.
Они обвенчались в небольшой церквушке, Тэд надел Инне на палец кольцо, а потом весь вечер танцевал с ней какие-то дикие танцы под ирландские мелодии.
На ранчо они приехали ночью, Инна только успела отметить, что последние мили три машину кидало так, словно они ехали по Брянской области.
Утром она боялась открыть глаза. Но лежать так вечно было нельзя.
Тэд уже встал, она слышала, как он с кем-то ругался во дворе. Инна заперлась в ванной, посмотрела на себя в зеркало и сказала по-русски:
— У, дура!
Дом оказался просторным, крепким и безвкусным. Какая-то помесь колониального стиля и карикатурной готики. Телевизора не было ни одного. Зато за окнами, на которых отсутствовали шторы и занавески, открывался широкоформатный вид на бескрайнюю степь, на стада коров и табуны лошадей, на хлопковые плантации и далекие-далекие горы в синей дымке. Смотри — не хочу.
Инна поняла, что одного дня ей вполне достаточно. Она быстро упаковала не совсем еще распакованные чемоданы, оделась по-дорожному и стала ждать Тэда.
Он заявился только к обеду, пыльный, потный, шумный, пахнущий навозом. Сразу все понял, ни слова не сказал, вышел куда-то во двор и вернулся с сыромятными вожжами.
