Генсек и монах
Эту историю мне рассказал резчик по "мыльному" камню дядюшка Лу. Молодость Лу прошла в Гонконге, поэтому он неплохо говорил по-английски. Закусывая гаоляновую водку жареными китайскими пельменями цзяоцзы, мы то и дело поглядывали в окошко залепленное снегом. Второй день бушевал снежный буран полностью отрезавший небольшую деревушку в окрестностях Харбина от цивилизации. Впрочем, как мудро заметил дядюшка Лу, цивилизация и раньше не очень-то часто посещала деревушку затерянную в горах
Разве что небольшой транзисторный приeмник, и аккумуляторный фонарь, свидетельствовали о том, что на дворе конец двадцатого, а не, скажем, девятнадцатого века. Что я делал в глухой китайской провинции? Пожалуй, про это я расскажу как-нибудь в другой раз. Договорились? А сейчас, история про то, как встретились Председатель Мао и Юнь Цяо
***
Председатель Мао любил ездить по стране, встречаться с простыми людьми, разделять их беды, выслушивать их чаяния. Однажды, на рынке небольшого городка Дэнфэн, что в провинции Хэнань, торговка овощами, тётушка Дин Чунь-сю, рассказала председателю Мао о мудром монахе, живущем неподалеку от её села.
— К нему, за советом и помощью, приезжает много людей со всего Китая, — говорила тётушка, угощая председателя варёной капустой пак-чой, — он учит, как вытерпеть и превозмочь посланные нам жизнью испытания, не пасть под их тяжестью.
— А не знаешь ли ты, тётушка Дин, как зовут этого мудреца? — Поинтересовался Председатель, лакомясь сочными листьями пак-чоя.
— Если я не ошибаюсь, товарищ Председатель, его зовут Юнь Цяо, — зардевшись от внимания, с которым Председатель Мао отнёсся к её рассказу, и от желания хоть чем-то быть полезной товарищу Мао, — ответила тётушка Дин.
У товарища Мао была очень хорошая память, а как же иначе? Не обладай он хорошей памятью, разве смог бы он стать тем, кем есть — Генеральным секретарём Центрального комитета Коммунистической партии Китая!
Он вспомнил, что так звали молодого монаха, к которому однажды подвела маленького Мао, его мать, которая в отличие от отца, конфуцианца, была ревностной буддисткой-мирянкой до конца своих дней.
— Мао, посмотри, вот этот юноша, уже сейчас служит для многих людей, мечтающих о духовном пробуждении, примером смирения и благочестия. Я хочу, чтобы ты вырос похожим на него, — сказала тогда мать.
Мао в тот же вечер написал письмо Юнь Цяо, и приказал передать его лично в руки монаху.
Юнь Цяо, как обычно, сидел у своей хижины и любовался вершинами гор, облаками над ними, горящих пурпуром, под лучами заходящего солнца, наслаждался покоем, в который обычно погружается природа в минуты заката, когда вдруг тишину долины нарушил стрекот мотоциклетного мотора.
Мотоциклет остановился, и молодой офицер, весь затянутый в кожу, в больших очках, защищающих глаза от ветра и пыли, подошёл к хижине.
— Почтенный, не вы ли господин Юнь Цяо? — поклонившись монаху, спросил фельдъегерь.
— Да, господин военный, обычно меня зовут так, — ответил Юнь Цяо, недоумевая, кому это он мог бы понадобиться?
— Тогда это для вас! — Сказал офицер, протягивая монаху конверт с несколькими сургучными печатями.
Юнь Цяо не без труда справившись с печатями и бечёвкой перевязывающей конверт, вскрыл его. В конверте он нашёл письмо, где: Генеральный секретарь Центрального комитета Коммунистической партии Китая, Председатель КНР товарищ Мао Цзэдун предлагал достопочтенному Юнь Цяо встретиться с ним. Автомобиль будет послан за уважаемым Юнь Цяо, в любое удобное для него время.
— Господин офицер, передайте господину Мао Цзэдуну, что я не знаю его, и не буду с ним встречаться.
Сказав это, Юнь Цяо продолжил медитировать.
Фельдъегерь вернувшись в Дэнфэн, Председателя Мао там уже не застал. Тот направился в Чжэнчжоу, где должен был посетить плотину на реке Хуанхэ. Рядом с плотиной, которую в 1938 году взорвали чанкайшисты, чтобы остановить японское продвижение на юг, и которую восстановили китайские рабочие, из белых камней была составлена гигантская надпись: "Управляй Желтой рекой". Надпись была пока ещё закрыта невероятного размера кумачовым полотном. И рабочие очень просили, чтобы товарищ Мао присутствовал на её торжественном открытии.
Фельдъегерь нашёл Председателя Мао в парке правительственной резиденции. Мао Цзэдун глубоко задумавшись, стоял около пруда с рыбами Чук-чан. Дядюшка Лян, старик-садовник, рассказал, что эти рыбы замирают в неподвижности с наступлением темноты и остаются стоять на всю ночь там, где застала их темнота.
Когда офицер передал Председателю Мао ответ монаха, то он, сперва, рассердившись, приказал послать солдат, чтобы те силой привели непокорного монаха. Но Мао Цзэдун никогда бы не стал тем, кем он есть, если бы не научился не давать воли гневу и эмоциям.
Попросив у дядюшки Ляна листок бумаги, простой конверт, кисточку и тушь, товарищ Мао написал новое письмо. Отдал его фельдъегерю и приказал тому снова отправляться к монаху.
Утром треск мотоциклетного мотора разбудил спящую мирным сном долину.
Юнь Цяо встретил гонца у дверей своей хижины. Офицер вручил монаху простой конверт и стал ожидать ответа.
