— Послушай, Чиполлино, — очень серьезно сказал мне один Бывший Друг, прочитав первые статьи. — Зачем ты это пишешь? Разжигание, раскол, расчеловечивание... Разве это то, что может остановить конфликт между нашими народами?
Я сначала хотел сказать, что все это уже объяснялось тысячу раз, но решил повториться в тысячу первый. Хотя бы ради нашей былой дружбы.
— Как я могу разжечь то, что уже и без того горит так, что близко подойти нельзя? Вас пропитывали ненавистью к нам, как тряпку бензином, два десятка лет. Капля за каплей, незаметно даже для вас самих. И в нужное время достаточно было поднести спичку, чтобы вы вспыхнули. Это мы, как сырая тряпка, шипели, пока до нас дошло, что вы нас убиваете не понарошку. И что, ты теперь предлагаешь мне бегать с ведрами воды, в то время как с другой стороны ваше собственное государство из телевизора поливает ваши души керосином? Как я могу расколоть то, что ваши солдаты и наемники растоптали сапогами? Тебя заботит судьба этих черепков? Они тебе дороги как память? Память о чем? О подлости и вероломстве своего государства? Мне в доме эти осколки не нужны — мои дети могут поранить о них ноги. Их надо выбросить из дома. О каком расколе ты говоришь, если даже русские в Украине добавляют сейчас к своей национальности «украинский», как пробу на золото, а слово «россиянин» произносят с омерзением? Как я могу вас расчеловечить? Вы сами себя расчеловечивали активно и последовательно. Даже немцы после войны могли сказать: «Мы не знали». Но вы-то знали все, вы врали нам в лицо «в интересах страны», а после на своих российских кухнях потешались на тему «как мы развели хохлов». Страна, нарушающая территориальную целостность моей Украины, угрожая ядерным оружием, которое она получила от той же Украины под гарантии ее территориальной целостности... Ты только вдумайся в этот бред! Как вас после этого можно расчеловечить? Да и как я должен остановить конфликт, если кнопка остановки конфликта находится по вашу сторону двери? И служит исключительно для шантажа. Или мне надо плотнее обняться с гниющим зомби, который одной рукой приставляет к моим ребрам нож, а другой шарит у меня по карманам? Как ты себе представляешь это миротворчество? Мне его поцеловать надо?
— Можно было дискутировать разумно, приводя аргументы и факты, — настаивал Бывший Друг. — Без ненависти друг к другу.
— Мы пытались. Именно с этого мы и начинали. Без ненависти, скорее с оторопью. Растерянные и не понимающие, что происходит. Спрашивали у вас, доказывали, что вы ошибаетесь, убеждали, что это все ложь. Что мы слышали в ответ? Звериный вой и первобытная радость: «Крым наш!», «Хохлы, сосите!», «Укропы, сдохните!», «Украины больше нет!» — разве ты не помнишь этого? Почти полгода мы пытались достучаться до вашего разума и совести, и каждый раз, когда мы останавливались для разговора и миролюбиво опускали руки, вы отбрасывали нас еще на шаг назад. Скажи, долго нам нужно было пятиться? До самого обрыва? Теперь ты спрашиваешь меня, зачем я это пишу? Чтобы больше это не повторилось. Чтобы больше никто не купил нас на дешевое «братство» и кукольную перчатку «дружбы», натянутую на кулак с фигой.
— Меня среди них не было!!!
— А ты пустишь своего ребенка купаться в бассейн с крокодилами, зная, что один из них вегетарианец? В конце концов, я пишу о кацапах, а не о тебе лично. Можешь не читать.
— Но у наших народов много общего!
— Самое общее у нас сейчас — это линия фронта на нашей земле.
— Надеюсь, хоть наши дети помирятся... — грустно сказал Бывший Друг.
Я ему хотел сказать, что тоже надеюсь, только на другое: что наши дети даже не встретятся, потому что будут жить в разных мирах, но... передумал. Пусть у них надежда умрет последней. После ума и совести.
— Блаженны миротворцы...
Здесь мое терпение лопнуло, и я сбросил звонок. Нервы, извините, за последний год стали ни к черту. Еще не сдержусь и на хуй пошлю. Не могу я с ними долго разговаривать. Заебали уже. Под Кремль свой идите миротворить, а не у меня в телефоне. Я на вас не нападал и Сахалин не отнимал.
Наверное, это время было тяжелым не только для меня одного. Видеть, как дружеские когда-то человеческие лица перестают сначала быть дружескими, затем человеческими, а затем вообще теряют индивидуальность, сливаясь в коллективное клыкастое мурло кацапа. Вся Украина тогда, как в голливудском фильме о нашествии инопланетян, ошарашенно смотрела в небо, не понимая, что это такое над ней нависло. Но раз уж кацап стал неотъемлемой частью нашего пейзажа, делать нечего. Придется его изучать, понимать и от него обороняться.
Проблемы классификации ватологий мозга
Прежде всего, надо сказать, что ноучный синтез представления из фактов отличается от житейского обобщения. Если первый путь приводит к созданию целостной картины мира в голове, то второй ни к чему не приводит, кроме образования в той же голове копролитов.
Конечно, путь обобщения привлекателен для тупых и ленивых, потому что упрощает понимание мира, позволяя оперировать примитивными понятийными блоками типа «все бабы бляди», а если где-то, что-то, каким-то углом в картину мироздания не влезает, цепляясь за косяки реальности — то всегда можно забить его туда молотком.
