Я сидела на узкой скамейке в сквере за магазином, в который мне необходимо было зайти. Сидела довольно давно и никак не могла набраться решимости, чтобы зайти внутрь. А время шло. Я понимала, что больше откладывать нельзя. Чем дольше я жду, тем хуже мне будет потом. Меня и сейчас-то ждало совсем не радостное возвращение домой. А уж с таким-то опозданием точно ничего хорошего не предвидится.
Я кляла себя за то, что поспешила и не посмотрела, что мне дали. Как я могла не проверить сдачу? Как могла так легкомысленно сунуть деньги в карман? Я, видите ли, спешила, чтобы посмотреть новый фильм. Вот теперь и смотрю не фильм, а то, как солнце все ниже спускается к горизонту. Время идет. Нет, оно бежит, и тетя ждет меня дома. Она-то как раз никогда не забывает «своих обязанностей». Вот и сегодня, забрав у меня сетку с молоком и сметаной, она первым делом пересчитала сдачу и сразу ткнула меня в несоответствие. И хотя это была моя первая такая оплошность, я понимала, что спросят с меня по полной.
Сразу припомнилось все, что мне пришлось пережить, когда я забывала или теряла какие-любо вещи. За два года таких случаев было мало, но каждый раз тетя Нюра поднимала неимоверный скандал.
Мне иногда казалось, что было бы лучше, если бы она меня лупила ремнем. Наверное, легче один раз пережить боль, чем раз за разом выслушивать нотации и упреки. Когда я прошлой осенью забыла в школе шарф и буквально тряслась от страха, то моя подруга Маринка даже не поняла, что особенного случилось. Подумаешь, поругают. Ее тоже ругают. Она не понимала, как это можно делать по-разному.
Когда день за днем тебя попрекают тем, что ешь чужой хлеб и не ценишь доброты родственников, когда порой нотации переходят в откровенный матерный визг. Иногда хотелось зажать уши и не слушать. Но такое счастье мне было не доступно. Моя двоюродная сестра Людка всегда старалась держать мои руки так, чтобы я не пропустила ни слова, сказанного в мой адрес.
Потерянный шарф мне вспоминали долгих три месяца, пока я опять не «провинилась». На этот раз я нечаянно сожгла варежку. Мы с Мариной шли из школы мимо строящегося детского сада и остановились посмотреть, как мальчишки поджигали на палочках раздобытую где-то черную смолу.
Пацаны устроили небольшой костер рядом со строительным мусором, и их забава выглядела весьма привлекательно. Я только подошла посмотреть и сама не поняла, почему варежка на моей левой руке вдруг быстро вспыхнула и синтетическая ткань на ладошке оплавилась.
Я с ужасом осознала, что меня ждет дома. Почему-то решила, что версия о потерянной варежке будет менее проблемной. Потихоньку выкинула ее между гаражей и пошла домой.
Потерю обнаружили не сразу. В выходные дни мы поехали на рынок. Пока ждали на остановке троллейбус, тетя Нюра обратила внимание, что одна моя рука все время в кармане. Сразу потребовала показать вторую варежку и, узнав, что ее нет, тут же начала меня воспитывать. Подошедший троллейбус ее никак не смутил и не остановил поток слов. Усевшись на одно из свободных сидений, тетя стала довольно громко возмущаться и делиться с сидевшей рядом бабой о неблагодарной сироте. Подробно расписала то, сколько на меня тратится денег и времени на воспитание. Причем обычно тетя никогда не упоминала, что теперь она вместе с семьей живет в трехкомнатной квартире, оставшейся после смерти моих родителей.
К тому времени, как мы доехали до рынка, весь троллейбус был в курсе того, какая я бесчувственная дрянь. Мне было так стыдно, что хотелось выскочить из троллейбуса на ходу. Еще три дня тетка с упоением «обсасывала» любимую тему. А потом случился настоящий скандал! Не знаю, как, но Людка нашла варежку в гаражах и принесла ее домой, чтобы наглядно продемонстрировать, как это выглядит.
Тетка орала так, что даже дядя Витя попросил ее «заткнуться», поскольку она мешала ему смотреть футбол.
После того случая каждое мое утро начиналось с упреков, что я ем хлеб, заработанный родственниками. Небольшой отдых от нотаций я получала в часы занятий в школе. А потом все продолжалось.
Тетя Нюра возвращалась домой, кидала у порога сетки и со словами: «Где эта дрянь?» и начинала меня воспитывать. Я иногда даже удивлялась тому, как ей не надоедает повторять одно и тоже каждый день. Иногда я очень сильно жалела, что имею родственников, и меня не отправили в детский дом. Там, говорят, тоже жизнь не сахар, но порой мне казалось, что хуже и быть не может.
К началу лета варежка уже немного подзабылась, а вот сегодня я дала новый повод для нравоучений. Я не пересчитала сдачу!
Сжав кулаки и собрав все свою решительность, я пошла в магазин. Отстояв очередь в кассу, объяснила суть вопроса кассирше. Та злобно на меня посмотрела, показала на покупателей у меня за спиной и пояснила, что «снимать кассу» сейчас не будет. Но если я приду за пятнадцать минут до закрытия магазина, то она проверит остаток при мне.
Это был конец. Я понимала, что даже если принесу недостающие деньги домой, то тетка не простит такого опоздания. Все близлежащие магазины закрывались в шесть, но именно этот магазин считался дежурным и работал до девяти вечера.
