Мария — 16 лет.
Меня тошнило до звездочек в глазах, выворачивало так, аж живот скручивало в узел, страшно болела голова, и жгло в горле. Очередной приступ и в голове щелкнуло, на секунду потемнело в глазах, меня качнуло, но я успела схватиться за бочок унитаза. Начинаю глубоко и часто дышать, в животе все ещё крутит, но желудок уже давно пустой, может, отпустит, хотя бы до дома добегу.
— Только не говори, что ты беременная, — раздается голос Влада за спиной, — я предохранялся, так что претензии не ко мне.
Осторожно отхожу от унитаза, ноги ватные, дрожат, хватаюсь руками за раковину, нужно сполоснуть рот и идти домой.
— Ты говорить можешь? — Спрашивает он, — или завтра поговорим?
— Завтра не будет, — тихо говорю я, — ничего не будет, я ненавижу тебя и очень надеюсь, что не беременна, не знаю, смогла бы я любить этого ребенка.
— А что так? — Ухмыляется он, — так плохо имел тебя? — Мне даже не нужно смотреть на него, я прекрасно знаю, как кривятся в усмешке его губы.
— Ты правильно выбрал слово, действительно имел, вот только меня не спросил, хочу ли я, чтобы меня имели?
— Не хочешь? Какая жалость, а вот я хочу, хотя ты лежишь как бревно, но это ничего втянешься.
— Нет! Можешь показывать запись хоть всему городу, я больше к тебе не приду, дура! Нужно было сразу тебя послать.
— Да, что не так-то? Или ты другого приметила?
— Пошел ты… — держась за стену, я начинаю двигаться к выходу.
— Без сапог и куртки пойдешь?
— Да хоть голая, лишь бы подальше отсюда, — как же болит горло, ноги еле двигаются, но отсюда нужно уходить.
Дверь поддается быстро, выхожу на площадку и поворачиваю к лестнице, этот предусмотрительно спрятал мою куртку и сапоги, боялся, что сбегу, наплевать, два дома пройти, я и в носках добегу, на улице уже стемнело, зима, да и мороз не сильный добреду, а если заболею так мне и нужно.
— Мне чужие обноски не нужны! — И в меня летит куртка и сапоги.
Собираю вещи, меня качает в стороны, оденусь на нижнем этаже. Голова болит так, что в глазах темнеет, осторожно спускаюсь на нижний этаж, сажусь на последнюю ступеньку и пытаюсь надеть сапог, ничего не получается, ногу всунула, а вот застегнуть молнию не могу.
— Машка, ты чего пьяная? — Голос знакомый, но от головной боли не могу сосредоточиться и вспомнить, откуда знаю его обладателя.
Меня хватают за подбородок и поднимают лицо перед глазами туман, но я узнаю друга Влада Валерия.
— Пусти, — пытаюсь дернуть головой, щелчок и страшная боль, разве может быть ещё больнее.
— Ты не пьяная, — внимательно разглядывая меня, говорит он, — чего так рано или Владу надоело?
— Пошел ты…! Такая же тварь, как и он, вместе камеру устанавливали, прикалывались наверное, нужный ракурс искали, плевать на вас, тошнит, ненавижу…
Голова дергается от удара снова щелчок в голове, больно, но не от удара, внутри болит.
— Тебя никто не заставлял встречаться с Владом, — шипит он.
— Кто же знал, что он насильник и шантажист, дура, знаю, только вы хуже…
— Насильник?
— Уйди, дай одеться, — шепчу я и пытаюсь натянуть второй сапог, застегнуть их все равно не получится, так пойду, ещё бы куртку надеть, можно и на плечи накинуть, лишь бы быстрей отсюда.
— Да что с тобой, ты же не пьяная? — Восклицает он, — ты больная, Валерий наклоняет голову, я даже сквозь туман вижу его ухмылку и откуда у меня силы взялись, поднимаю руки и вцепляюсь ему в лицо.
— Сучка! — Кричит он, отдирая мои руки и опять удар, мне совсем не больно, я вижу, как царапины на его роже наливаются кровью, — мало с тобой Влад поработал, лучше нужно было воспитывать свою подстилку.
Хватаюсь за поручни и начинаю подниматься, получается, хотя и качает в стороны, хватаю куртку и прижимаясь к поручням начинаю спускаться, на этого не смотрю, а он стоит в двух шагах от меня слышу, как зло дышит и молчит.
Мороз обжигает, идти в незастёгнутых сапогах неудобно, но если сейчас наклонюсь, то упаду и не встану. Куртку волочу за собой, холодно, но голова немного прояснилась и я вижу дома, ещё чуточку и я дома, хотя не уверена, что мне туда нужно, мама узнает о моем позоре и, если не откажется от меня, то взаимопонимания не будет. Ну откуда я могла знать, что Влад способен на такую подлость, он готовился к ней, ну добился своего, я стала его подстилкой на два месяца, видимо, доволен собой.
Подхожу к подъезду, нужно ключи найти, но сил уже нет совсем. Может, сесть на лавочку, замерзну, говорят, что это не такая уж и плохая смерть…. Развить мысль не дала резко открывшаяся дверь, соседка с первого этажа, жуткая сплетница, увидев меня в таком виде, застыла в проеме, держась за ручку двери, как бы пройти мимо её.
— Маша, ты пьяная?
— Принюхайтесь, что спрашивать, — соседка наклоняется ближе, как собака ведет носом, отстраняется и опять наклоняется ко мне.
— Тебе плохо?
— Очень.
— Ой! — Восклицает она, делает шаг на встречу и обхватывая меня одной рукой за талию тащит в подъезд. — Что у тебя болит?
— Голова, тошнит, ноги не двигаются, руки, все тело неустойчивое, — шепчу я.
Меня подталкивают к открытым дверям лифта:
— Похоже, что у тебя высокой давление. Скорую нужно вызвать, — говорит соседка, — ты же подросток. Гормонально неустойчивый организм, не только давление может случиться.
