Вагон тронулся плавно, без малейшего рывка. Коля, усевшись поглубже и закинув одну ногу на скамью, привалился к стенке у окна. Спать хотелось жутко — поезд отправился в половине шестого, а встать пришлось и того раньше, в полпятого. Ну, что поделаешь — ненормированный рабочий день. Впрочем, скорее всего, и освободимся пораньше, чем обычно…
Правда, поспать вряд ли получится — что-что, а спать в поездах Коля не умел категорически, и это было мукой. Почитать тоже не удастся — ранним утром через грязное окно особого освещения нет, а лампы в вагоне еле светят.
Вагон был старый, жёсткий пригородный плацкарт — с деревянными сиденьями, рифлёной обивкой стен, вделанными над сиденьями зеркалами, многие из которых треснули, со столиками, много раз перекрашенными унылой светло-коричневой краской. Впрочем, сейчас на столике уже красовался довольно старый набросок шариковой ручкой — узнаваемый, хоть и не дорисованный передок тепловоза ТЭП-60. Видимо, изгалялся кто-то из скучающих железнодорожников — в этих пригородных поездах часто выезжали на линию бригады путейцев или связистов. Собственно, Коля и другие ребята, расположившиеся в «купе», были именно такой бригадой — разве что не «полновесными» железнодорожниками, а студентами на летней подработке. Исключением были лишь бригадир Дима, долговязый мужик под сороковник, и электромеханик Лёха, крепкий парень, спортсмен — поговаривали даже, что несколько лет назад он был связан с рэкетирами, но вовремя покинул этот опасный бизнес. Каких только людей нет на железной дороге! Кажется, у кого-то из службы даже есть диплом судоводителя…
Сейчас Дима преспокойно дремал — вот кто привычный, он-то накатался в поездах. Мишаня, питерский студент, завалился на верхнюю полку, Лёха, придвинувшись поближе к окну, всё же достал книжку, ещё двое коллег на «боковушке», Саня и Пашка, симметрично опустили головы на столик и захрапели.
Ну ладно. На этот случай есть развлечение — и Коля вытянул из кармана «тетрис», привезённый по дешёвке приятелем, начинающим бизнесменом.
Вагон качнуло на выходных стрелках, прогрохотал под колёсами мост через реку — старый, ещё дореволюционный. Короткая остановка, мелькнули за окном высокие трубы комбината, и потянулось подболоченное поле с торчавшими из воды телеграфными столбами, быстро сменившееся лесом.
Короткие остановки у вросших в землю маленьких остановок-платформ, и поезд снова трогается в путь. Людей в вагоне мало — лето, раннее утро, сейчас тут и дачников нет — разве что грибники.
Старенький бордовый ТЭП-60, точно такой же, как нарисован на столике, лениво глотает километры. До конечной почти двести вёрст, неторопливый пригородный поезд проходит их за четыре часа. Впрочем, бригаде столь далеко ехать не придётся — их сегодняшняя цель гораздо ближе, просто этот поезд идёт в нужное время…
Падающие фигурки складывались в линии, линии исчезали. Раз… Раз…
Тыгдын-тыгдын — стучали колёса на стыках. Время тянулось медленно, как проплывающие назад деревья за окном. Мост, полустанок, деревянное здание станции, кирпичная маленькая двухэтажка, огороды, путейская будка…
И череда убегающих назад телеграфных столбов.
В купе заглянул проводник, пожилой добродушный дядька:
— Ребята, разъезд проехали, подъезжаем… Долго стоять по вашему предупреждению не будем, давайте-ка подъём, если от следующей станции топать не хотите.
Дима открыл один глаз, замер, потом резко потянулся, хрустнув суставами:
— Спасибо, Степаныч… Так, народ, поднимаемся!
— Обратно тоже с нами? — поинтересовался проводник.
— Наверное… Граждане студенты, я к кому обращаюсь?
Коля сунул тетрис в сумку, Лёха закрыл книгу, с верхней полки свесились Мишанины ноги… Бригада готовилась к выходу.
Поезд тормозил.
Коля подхватил моток проволоки, кто-то взял две пары «когтей», кто-то — сумку с инструментом… Кирзовые сапоги топали по проходу.
Скрип тормозов. Проводник открыл дверцу, поднял металлическую пластину, прикрывающую лесенку:
— Жду обратно, ребята. Удачно поработать!
— Бывай, Степаныч…
Один за другим люди спрыгивали с нижней ступеньки на насыпь, балансируя, чтобы не упасть — перегон, тут нет подготовленной платформы, лишь лес кругом да болота…
Поезд, дав короткий гудок, тронулся. На восток — к солнцу. Тепловоз, набирая скорость, выбросил клуб дыма.
Начинался рабочий день.
Коля поёжился — было прохладно. Кое-где еще висели клочья ночного тумана.
Кто-то уже тащил сучья для костра, на ровной площадке раскладывали инструмент. Работа предстояла не самая сложная — стянуть с телеграфных проводов упавшее сухое дерево и выровнять несколько перекосившихся из-за него телеграфных столбов.
Мишаня подошёл к наклоненному столбу, потрогал один из поставленных вертикально рельсов, к которому тот был примотан толстенной проржавевшей проволокой:
— Смотри-ка, клеймо — 1907 год…
— Так ставили-то их незнамо когда, — пожал плечами Дима, разжигая костёр. — Вот и железяки использовали, которые еще тогда были старыми… Эти столбы, может, ещё войну помнят.
— Да ну, почти полсотни лет прошло, — усомнился Коля.
— А что им будет, просмолённым-то? — вступил в разговор Лёха. — Железная дорога, она такая. Тут прошлое и будущее сливаются воедино. Сеть вокруг всей земли, сечёшь? Потоки энергии и всё такое…
