Корабль и другие истории

Корабль и другие истории

Авторы:

Жанр: Современная проза

Циклы: не входит в цикл

Формат: Полный

Всего в книге 132 страницы. Год издания книги - 2013.

В состав книги Натальи Галкиной «Корабль и другие истории» входят поэмы и эссе, — самые крупные поэтические формы и самые малые прозаические, которые Борис Никольский называл «повествованиями в историях». В поэме «Корабль» создан многоплановый литературный образ Петербурга, города, в котором слиты воедино мечта и действительность, парадные площади и тупики, дворцы и старые дворовые флигели; и «Корабль», и завершающая книгу поэма «Оккервиль» — несомненно «петербургские тексты». В собраниях «историй» «Клипы», «Подробности», «Ошибки рыб», «Музей города Мышкина», «Из записных книжек» соседствуют анекдоты, реалистические зарисовки, звучат ноты абсурда и фантасмагории. Поэмы «Укропная княжна», «Козьи уши», «Перекресток» — бродячие сказочные сюжеты. А в своеобразной малой прозе проходят образы людей известных и безвестных, придуманных автором и хорошо знакомых горожанам, — наших современников. Герои поэм и персонажи прозы здесь живут в странном мире магического реализма. На обложке фотография Веры Моисеевой «Парусник зимой»

Читать онлайн Корабль и другие истории


Корабль

«Сириусу» посвящается


— Это корабль! — настойчиво повторил Маккавей.

Иван Давидков

ВСТУПЛЕНИЕ С ПЕЙЗАЖЕМ

Двери и щели.
Верещат дщери.
Ящерицы — какие ящерицы перед городской чертой?! —
Селезни с утками, определившиеся в парки на пруды на постой.
Далее — дале и дале.
Реи и тали.
Оборотные Янусы медалей.
Медузы-Горгоны.
Фрегаты и препоны.
Горельефы и галионы.
Озелененные балконы.
Цыганская побежка бронзовых жеребцов
И патинированных меринов с иллюминированных дворцов.
Зачеканенные крупы кобыл с арок.
Походки перестарков и супер-старок.
Шелест кожанок.
Скрип кобуры.
Пылающие на перекрестках костры.
Гвалт мирской
На Тверской и на Морской.
Разворачивающиеся на парад
Кортик, бескозырка, фуражка и бушлат.
Морзянка светофоров. Уличных знаков номерных нечет и чет.
Сказала бы, что люблю тебя, но это не в счет.
Бронзовые скульптуры —
Сидящие на постаментах деятели культуры
С постными лицами и в партикулярном платье.
Монстры с порогов восприятия.
Образы с болевых порогов.
Маски добродетелей и пороков.
Девочка в красном и мальчик в голубом.
Пыль столбом.
Асфальт, диабаз, диоритовые плиты.
Ветром биты.
Лыком шиты.
Чем только не крыты.
Бурун, буек, буян.
Задумавшийся с прошлого века капитан Иван.
Над ним чайка Джонатан.
За ним — выход в мировой океан.
Он же вход.
Сболтнула бы, как люблю тебя, но это не в счет.
Окраины —
                 кроили, кроили, да и сметали.
Неоглядные дали.
Нагородили и гордимся городьбой
Оптом и в розницу, поодиночке и гурьбой,
Соло и хором.
Пустыри ни с чем и свалки, наполненные сором.
Бульвары, где на счету каждый куст.
Город уходит в топь. Идет в рост и в руст.
Но без тебя он пуст.
С детства до старости этот урбанистический сон:
На четыре стороны с четырех сторон:
                                     стогны и стены
                                     залы и сцены
                                     зрители, они же актеры
                                     авторы, они же суфлеры…
Ночь и фонарь.
Вечер и гарь.
Утренние мосты.
А главное — день и свет.
Но свет — ведь это и ты…
Не оставляющие за собою следов
Караваны судов.
Призраки парусов баркентин и бригантин.
Близнецы-голландцы: Летучий номер два
                                  и Летучий номер один.
Сцепленные норд-остом и зюйд-вестом голые ветки.
Наводнений отметки.
Хранящие отношения ущелий и гор
Флигель с нагретой крышей
                                      и холодный колодец-двор.
И с диаметрально противоположными рожами —
                                           забитой и нахальной —
Кот чердачный и кот подвальный.

ВСТУПЛЕНИЕ С НАТЮРМОРТОМ

Бесконечный натюрморт жизни городской.
Обессмертившийся торт
                                   и томат с треской.
Все консервные пиры
В жестяных зубцах,
Все кухонные пары
Как при праотцах.
Да та свеча, огарок тот,
Который все не догорит,
Которым жизнь-то и корит,
Пока идет.
Этот старый торг — залог, золото, ломбард,
То осенние листы, то фиалки — март!
Этой древней мишуры перстенек с перста
И нательное тепло желтого креста…
Тут развал привычный книг,
Карточных колод,
Раритетов белый клык
Да жемчужный грот.
Судовых часов лицо и клепсидр вода,
Утекающая сквозь дни и невода,
Электронное табло с чоком на года
И песочные часы — пропуск в никогда.
Просветленный абажур
Лампы со стола.
То есть, жизни нашей сюр —
Да и все дела!
Бесконечный натюрморт — то фарфор, то пыль,
То селедка, то цветок, то есть быта быль,
Где нейтральной полосы для забвенья нет:
Отпечатки пальцев сплошь
                                      или слепки лет!

ВСТУПЛЕНИЕ С ПОРТРЕТОМ

С утра садишься на кровать,
Проспав зарю.
Давно пора бы мне вступать —
А я смотрю…
Касается твоей щеки
Какой-то фон.
Там то ли полки не с руки,
А то ли сон.
Ты как в пустыне, как в степи,
Дюж по гужу.
Давно пора бы мне вступить —
А я гляжу…
И на плечах твоих сей куб
Воздушных масс.
И плещется у самых губ
Глоток «сейчас».
И по скуле гуляет блик —
Не морщи лба… —
И целый мир к окну приник
И вся судьба.
Давно пора бы мне вступить
И честь бы знать;
Но прохожу я образ твой
За пядью пядь.
В окне лазурь на небеси,
И ты, родной,
Вращаешься вокруг оси,
Оси земной.
Земной юдоли карусель,
Вседневный спуд.
И ни отселе, ни досель —
Вся жизнь-то тут…
Движений или поз игра,
Числа им несть.
Давно бы мне вступить пора —
Глаз не отвесть!
Перетекаешь ты, как ртуть,
В мирке стенном,
Твоих следов не смыть, не сдуть
В миру земном.
В застенках комнат и квартир,
На складе лет…
И календарь, как конвоир,
И сладу нет.
То клонит в явь, то клонит в навь,
То к сентябрю.
Давно бы мне отбыть хоть вплавь —
А я смотрю!
Так — интерьер! Обвычья длань,
Обычьям дань.
Портрет (в такую глухомань,
В такую рань…)
То локоть острый, то колен
Хрупчайший сброд,
Голубоватых дельты вен
И рта обвод,
И эта легкая рука —
Во все глаза! —
И паруса издалека.
И паруса.
И уходя, не ухожу:
Запомнить тщусь,
Хоть знаю — сколько ни гляжу,
Не нагляжусь!

1. ГОЛУБАЯ ЛУЖА

Ну, давай, давай, забегай, бежал-то во весь опор.
А теперь — во двор!
Ибо фасады любила я до поры.
Предпочитаю ныне дворы.
Намек не пространство: замкнули!
Накат на простор: кубистический недомерок.
Колодец, в который мы все нырнули
И прогуливаемся наподобие водомерок.
Раньше — плиты и трава,
Раньше — во дворе дрова,
Прежде — войн ребячьих плац,

С этой книгой читают
Ошибка богов. Предостережение экспериментам с человеческим геномом

Эта книга – научно-популярное издание на самые интересные и глобальные темы – о возрасте и происхождении человеческой цивилизации. В ней сообщается о самом загадочном и непостижимом – о древнем посещении Земли инопланетянами и об удивительных генетических экспериментах, которые они здесь проводили. На основании многочисленных источников автор достаточно подробно описывает существенные отличия Небожителей от обычных земных людей и приводит возможные причины уничтожения людей Всемирным потопом.


Змеиный король

Лучшие друзья Дилл, Лидия и Трэвис родились и выросли в американской глубинке. Сейчас, в выпускном классе, ребята стоят перед выбором: поступить в университет и уехать из провинции или найти работу и остаться дома? Для Лидии ответ очевиден. Яркая и целеустремленная, она ведет популярный фэшн-блог и мечтает поскорее окончить школу, чтобы вырваться из унылого городка. Для Дилла и Трэвиса все далеко не так просто. Слишком многое держит их в Форрествилле и слишком мало возможностей они видят впереди. Но так ли это на самом деле? И как не пожалеть о своем выборе?


Страна возможностей

«Страна возможностей» — это сборник историй о поисках работы и самого себя в мире взрослых людей. Рома Бордунов пишет о неловких собеседованиях, бессмысленных стажировках, работе грузчиком, официантом, Дедом Морозом, риелтором, и, наконец, о деньгах и счастье. Книга про взросление, голодное студенчество, работу в большом городе и про каждого, кто хотя бы раз задумывался, зачем все это нужно.


Редкие девушки Крыма

Герои этой книги – старшеклассники одной из крымских школ на рубеже 80—90-х годов прошлого века. Они живут в закрытом военном городке, ещё сохраняющем остатки былой стабильности на краю охваченной переменами страны. Но шторм истории гремит всё ближе, брызги летят. Настанет день – и ребята уйдут в самостоятельный поход, их планы и мечты разобьются о жизнь, но память о них будет бесконечно долго вести за собой и придавать силы.На обложке – Татьяна Ильвес.Автор стихов – Виктория Лазарева.


Тысяча ночей и еще одна. Истории о женщинах в мужском мире

Эта книга – современный пересказ известной ливанской писательницей Ханан аль-Шейх одного из шедевров мировой литературы – сказок «Тысячи и одной ночи». Начинается все с того, что царю Шахрияру изменила жена. В припадке ярости он казнит ее и, разочаровавшись в женщинах, дает обет жениться каждый день на девственнице, а наутро отправлять ее на плаху. Его женой вызвалась стать дочь визиря Шахразада. Искусная рассказчица, она сумела заворожить царя своими историями, каждая из которых на рассвете оказывалась еще не законченной, так что Шахрияру приходилось все время откладывать ее казнь, чтобы узнать, что же случилось дальше.


В центре Вселенной

Близнецы Фил и Диана и их мать Глэсс приехали из-за океана и поселились в доставшееся им по наследству поместье Визибл. Они – предмет обсуждения и осуждения всей округи. Причин – море: сейчас Глэсс всего тридцать четыре, а её детям – по семнадцать; Фил долгое время дружил со странным мальчишкой со взглядом серийного убийцы; Диана однажды ранила в руку местного хулигана по кличке Обломок, да ещё как – стрелой, выпущенной из лука! Но постепенно Фил понимает: у каждого жителя этого маленького городка – свои секреты, свои проблемы, свои причины стать изгоем.


Как создавались жития святых

Жития христианских святых в течение многих веков служили образцами поведения для верующих. Святых считали заступниками, ходатаями за грешных людей перед престолом всевышнего. По убеждению верующих, святого можно сжечь, сварить в кипящем олове, изрубить на куски, но он оживет, он может исцелять от любых болезней, спасать от смерти и даже возвращать украденные вещи. Стараясь поразить воображение верующих, служители культа не стеснялись в выдумывании небывалых чудес, якобы совершенных святыми, мучений и пыток, перенесенных ими за дело божье.


Смерть
Жанр: Драма

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Пурга

Есть на Оби небольшое сельцо под названием Нарым. Когда-то, в самом конце XVI века, Нарымский острог был одним из первых форпостов русских поселенцев в Сибири. Но быстро потерял свое значение и с XIX века стал местом политической ссылки. Урманы да болота окружают село. Трудна и сурова здесь жизнь. А уж в лихую годину, когда грянула Великая Отечественная война, стало и того тяжелее. Но местным, промысловикам, ссыльнопоселенцам да старообрядцам не привыкать. По-прежнему ходят они в тайгу и на реку, выполняют планы по заготовкам — как могут, помогают фронту.


Последний остров

Образец добротной прозы роман Василия Петровича Тишкова «Последний остров» открывает удивительный мир подростка, оставшегося в военные годы за лесника в сибирской деревне. В романе — ожидание окончания войны и борьба с браконьерами. Откровение после множества похоронок, что и после войны придется выполнять ту же титаническую работу за троих, потому что мужики остались на поле брани. В нем — мир отношений между поколениями. Первые открытия пробуждающейся души. Первая любовь. Первая защита родного леса и его обитателей как символа Родины.


Другие книги автора
Голос из хора: Стихи, поэмы
Жанр: Поэзия

Особенность и своеобразие поэзии ленинградки Натальи Галкиной — тяготение к философско-фантастическим сюжетам, нередким в современной прозе, но не совсем обычным в поэзии. Ей удаются эти сюжеты, в них затрагиваются существенные вопросы бытия и передается ощущение загадочности жизни, бесконечной перевоплощаемости ее вечных основ. Интересна языковая ткань ее поэзии, широко вобравшей современную разговорную речь, высокую книжность и фольклорную стихию. © Издательство «Советский писатель», 1989 г.


Ошибки рыб

Наталья Галкина, автор одиннадцати поэтических и четырех прозаических сборников, в своеобразном творчестве которой реальность и фантасмагория образуют единый мир, давно снискала любовь широкого круга читателей. В состав книги входят: «Ошибки рыб» — «Повествование в историях», маленький роман «Пишите письма» и новые рассказы. © Галкина Н., текст, 2008 © Ковенчук Г., обложка, 2008 © Раппопорт А., фото, 2008.


Вилла Рено

История петербургских интеллигентов, выехавших накануне Октябрьского переворота на дачи в Келломяки — нынешнее Комарово — и отсеченных от России неожиданно возникшей границей. Все, что им остается, — это сохранять в своей маленькой колонии заповедник русской жизни, смытой в небытие большевистским потопом. Вилла Рено, где обитают «вечные дачники», — это русский Ноев ковчег, плывущий вне времени и пространства, из одной эпохи в другую. Опубликованный в 2003 году в журнале «Нева» роман «Вилла Рено» стал финалистом премии «Русский Букер».


Покровитель птиц

Роман «Покровитель птиц» петербурженки Натальи Галкиной (автора шести прозаических и четырнадцати поэтических книг) — своеобразное жизнеописание композитора Бориса Клюзнера. В романе об удивительной его музыке и о нем самом говорят Вениамин Баснер, Владимир Британишский, Валерий Гаврилин, Геннадий Гор, Даниил Гранин, Софья Губайдулина, Георгий Краснов-Лапин, Сергей Слонимский, Борис Тищенко, Константин Учитель, Джабраил Хаупа, Елена Чегурова, Нина Чечулина. В тексте переплетаются нити документальной прозы, фэнтези, магического реализма; на улицах Петербурга встречаются вымышленные персонажи и известные люди; струят воды свои Волга детства героя, Фонтанка с каналом Грибоедова дней юности, стиксы военных лет (через которые наводил переправы и мосты строительный клюзнеровский штрафбат), ручьи Комарова, скрытые реки.