Убить двух птиц и отрубиться
Авторы: Кинки Фридман
Жанр: Современная проза
Цикл: Авантюрный роман
Формат: Полный
Всего в книге 68 страниц. Год издания книги - 2011.
Кинки Фридмана называют современным Марком Твеном. Неподражаемый юморист и колоритнейший персонаж масс-медиа, он успел побывать звездой музыки кантри, поучаствовать в выборах губернатора Техаса, выпустить два десятка книг и прослыть самым неполиткорректным американским писателем. В романе «Убить двух птиц и отрубиться» действуют бескорыстные авантюристы, безумцы и мудрецы, ведущие веселую войну с корпоративной Америкой. Каскад головокружительных приключений обрывается неожиданным трагическим финалом. Книга была признана «Заметной книгой года» и национальным бестселлером США по версии газеты «Нью-Йорк Таймс».
Читать онлайн Убить двух птиц и отрубиться
Посвящаю эту книгу
Стиву Рамбаму, который вдохновил меня на ее создание,
Дуайту Йокему, который верил в книгу,
и памяти Иру Рубин, которая прожила ее.
КИНКИ ФРИДМАНА называют современным Марком Твеном. Неподражаемый юморист и колоритнейший персонаж масс-медиа, он успел побывать звездой музыки кантри, поучаствовать в выборах губернатора Техаса, выпустить два десятка книг и прослыть самым неполиткорректным американским писателем. В романе «Убить двух птиц и отрубиться» действуют бескорыстные авантюристы, безумцы и мудрецы, ведущие веселую войну с корпоративной Америкой. Каскад головокружительных приключений обрывается неожиданным трагическим финалом. Книга была признана «Заметной книгой года» и национальным бестселлером США по версии газеты «Нью-Йорк Таймс». www.kinkyfriedman.com
Кинки, я прочитал все твои книги. Очень прошу: напиши что-нибудь еще, мне просто необходимо смеяться.
Билл Клинтон
Мы читаем Кинки, чтобы узнать, как далеко он может зайти. В его книгах нет ничего святого — и в этом обаяние Кинки.
Washington Post Book World
Самый веселый, самый непристойный, самый политически некорректный кантри-музыкант, ставший писателем.
New York Times
Убить двух птиц и отрубиться
Пусть лучше парень сломает себе шею, чем будет сломлен его дух.
Роберт Луис Стивенсон
Капающие краны, пукание во время страсти, спущенные шины — все это печальнее смерти.
Чарльз Буковски
I
Если вы живете в полуподвале, то у вас есть два преимущества. Во-первых, вы не сможете покончить с собой, выпрыгнув в окно. А во-вторых — и это главное — что бы вы ни начали делать и куда бы ни пошли, вы все равно будете двигаться наверх. Правда, в полуподвальной жизни есть и минус. Он состоит, так сказать, в ограниченном ракурсе, так как из окна видны одни только ноги, которые плетутся мимо вас под дождем. Если, конечно, не светит солнце. Впрочем, когда живешь в подвале, не всегда можешь понять, светит солнце или нет.
Мне, наверное, пора представиться. Меня зовут Уолтер Сноу, и вы, скорей всего, про меня никогда не слышали. Это не слишком радует, поскольку я склонен именовать себя писателем-романистом. Несколько лет я работал над проектом с почти трагическим названием: «Великий армянский роман». Я, правда, не армянин, но когда-то у меня была армянская подружка — так что кое-что я об этом знаю. Но должен признаться: к сожалению, за последние годы я не написал ни одного слова, потому что впал в писательский ступор. Или духовный запор. Или… В общем, называйте как хотите, но только на свете нет ничего хуже, чем сидеть, уставившись на чистый лист бумаги, и понимать, что он так же пуст, как твоя жизнь.
Но настанет утро, когда я зайду в банк и встречу там Клайд Потс, а немного погодя, она познакомит меня с Фоксом Гаррисом. Даже после всего, что случилось потом, я думаю о них обоих с улыбкой. Как раз сейчас я разглядываю эту улыбку в зеркале у себя в ванной. Выглядит несколько вымученной, может быть, немного смущенной, но это все ничего. Улыбаюсь я, конечно, не так невинно, как мальчик накануне Рождества. Моя улыбка больше похожа на нездоровую, сладенькую и злобненькую улыбку серийного убийцы: не лишена обаяния, но источает опасность. И все-таки это улыбка. А говорят, что если ты улыбаешься, вспоминая людей, которых больше нет, то, значит, ты их действительно любил.
Но давайте вернемся в мое прошлое. В то время я не только писал в стол, я был автором опубликованного романа: небольшой странноватой книжки о мальчике, который встречает свое совершеннолетие в хосписе в Нью-Джерси, и книжка эта имела некоторый успех. Называлась она «Взлет и падение чистого недоразумения», и ее публикация погубила достаточно деревьев, чтобы обеспечить меня запасом сигарет «Кэмэл» и жильем в полуподвале на целых семь лет, — совсем не плохо при нынешнем состоянии книжного рынка.
День был темный и ненастный, и если вы не живете в Нью-Йорке, то назвали бы его тоскливым. Но если вы ньюйоркец, то вы к таким дням давно привыкли, как и ко многому другому. Единственное яркое пятно у меня в квартире — это тропические рыбки в аквариуме. Раньше они принадлежали Фоксу, а теперь я при них вроде опекуна. Я ничего не знаю про тропических рыб, разве только то, что с их владельцами вечно случаются несчастья. Эти рыбки — не лучшее, что может завести себе романист, страдающий духовным запором. Они отвлекают внимание, когда ты сосредоточенно пялишься на пустую страницу. Они красочные и сумасшедшие — точь-в-точь как Фокс. И с ними, как с Фоксом, никогда не знаешь, что у них на уме, если у них вообще есть ум. Если на этих рыб долго смотреть, они начинают тебя гипнотизировать. А еще они пускают пузыри, и к звуку этих пузырей надо привыкнуть. Привыкаешь — и звук сливается с сиренами, с автомобильными гудками и с криками какого-то наркомана, распевающего псалмы на тротуаре напротив. Я не привязан к этим рыбкам и привязываться не собираюсь, но заботиться о них буду. Иногда по ночам я смотрю, как они плавают там в своем аквариуме, и забываю, что сижу в полуподвальной квартире в Нью-Йорке. Мне начинает казаться, что эти рыбки — частички души Фокса, и мир сразу становится ярче и шире. Я почти рад, что остался жив.
![Шпагат счастья [сборник]](/storage/book-covers/18/18210fd45f1eb70de7ae3f5db8a68688e42c2aa5.jpg)
