Йоркшир
Декабрь 1823 года
«Дорогая Шарлотта!
Теперь, когда ваши ученики разъехались на Рождество, в школе, должно быть, пусто. Надеюсь, ваши друзья или соседи заглянут к вам. Одинокая женщина никогда не чувствует себя в безопасности.
Ваш заботливый кузен
Майкл».
Больше никаких ярмарок невест! Вот лучший рождественский подарок, который Элинор Бэнкрофт сделает себе в этом году. Карета с Элинор и молодыми беспокойными кузенами и их другом направлялась к Шеффилду, где они собирались провести праздники. Не обращая внимания на глупые шутки кузенов, Элли глубоко, от всей души, облегченно вздохнула. Она предпочитала сидеть старой девой дома в Шеффилде, чем пережить унижение еще одного лондонского сезона. Одна мысль о том, чтобы снова попасть в водоворот светского общества всего лишь спустя три месяца, вызывала у нее тошноту.
Теперь ей оставалось убедить тетю Элис отказаться от надежды выдать ее замуж. Хотя это было маловероятно.
— Самый лучший рождественский гусь бывает у дяди Джозефа, — сказал одиннадцатилетний Перси Меткаф своему тихому школьному приятелю Чарлзу Диккенсу, приехавшему вместе с ними на праздники. — Он покупает самого большого, какой только найдется в городе.
— А сливовый пудинг будет? — засунув в рот большой палец, осведомилась пятилетняя Мег Меткаф. — Я люблю сливовый пудинг.
— Надеюсь, у нас будет «горящий дракон», — сказал Тимоти Меткаф восьми лет.
— Мне бы хотелось, чтобы был, — сказала Элли, — но сомневаюсь, что папа это позволит. Он скажет, что выхватывать изюминки из чаши горящего бренди слишком опасно.
— Но «горящий дракон» — это рождественская традиция, — возразил Перси.
— А если мама позволит нам поиграть с «драконом», то почему дядя Джозеф будет против? — сказал Тим, надув губы. — Остановите карету, и мы попросим маму убедить его. Я хочу ехать с ней, все равно Перси дрыхнет на своем месте.
— Если бы вы не свели ее с ума сегодня утром, — возразила Элли, — то могли бы сейчас ехать с ней. Дайте ей подремать, одной, и я уверена, что она обрадуется мысли ехать вместе с вами и Мег в своей карете, когда мы доедем до следующего города.
Когда они на корабле приплыли из Лондона в Халл, то обнаружили, что их ожидает одна из папиных карет, чтобы отвезти в Шеффилд. Дела требовали его присутствия в Ланкашире, но он обещал вернуться к Рождеству. К сожалению, карета была тесна для них всех, хотя няня детей, заболевшая лихорадкой, осталась в Лондоне. Для багажа им пришлось нанять почтовую карету.
— А можно будет петь рождественские песенки? — спросила Мег.
— Если тебе хочется, — ответила Элли. — А как насчет «О, Рождество наступит завтра»?
— Давайте споем «Веселую праздничную чашу», — предложил. Тим. Казалось, сегодня у него в голове были только чаши с вином.
— Она слишком длинная, — возразил Перси. — Я хочу «Остролист и плющ».
— Ты вчера выбирал рассказ, а я должен выбрать песенку, — пожаловался Тим, толкая Перси локтем в бок.
Перси толкнул Тима, тот ударился о Чарли, который сказал:
— Перестаньте, вы, петухи, — и толкнул их обоих. Несколько секунд, и воинственные мальчишки уже дрались. Опять.
— Хватит! — Элли наклонилась, чтобы растащить их. — Прекратите эти глупости!
И тут она почувствовала, как Перси случайно ударил ее в грудь.
— Ох! — вскрикнула Элли и отодвинулась.
Мег, которая боготворила свою девятнадцатилетнюю кузину со всей страстью, обычно проявляемой только к котятам и лимонным леденцам, приготовилась броситься в драку.
— Ты ударил ее! Нельзя бить мою Элли!
Затем она тут же залилась слезами, что остановило шумную драку, поскольку мальчики обращались с Мег как со сказочной принцессой.
— Да ладно, не плачь. — Перси, успокаивая, неуклюже похлопал ее по плечу.
— Убирайся! — возмутилась Мег, отталкивая его руку. — Ты обидел Элли!
Сдерживая улыбку, вызванную яростной защитой Мег, Элли посадила ее себе на колени.
— Все хорошо, малышка. — Она прижала нос к душистым белокурым локонам. — Никто не сделал мне больно. — Она недовольно взглянула на Перси поверх головы Мег. — Во всяком случае, не очень.
Перси выставил вперед свой подбородок с ямочкой.
— Я не хотел ударить тебя в… ну, ты знаешь куда.
— В сиську? — услужливо подсказал Тим.
— Тим! — упрекнула Элли. — Не следует употреблять такие вульгарные выражения!
— Такие вульгарные выражения, — повторил он жеманным тоном, задрав нос, и фыркнул с отвращением. — Последнее время ты стала чопорной и правильной. С тобой было веселее, пока ты не уехала в эту школу.
— Она пытается поймать мужа, вы, деревенщина, — сказал Перси. — Вот этому их учат в Школе для невест.
Элли сердито посмотрела на Перси:
— Не называй ее так. Кроме этикета, нас учили литературе и науке. И знаешь ли, не для того, чтобы поймать мужа.
Но так оно и получалось, и Элли была обречена на неудачу. Она не была красавицей, как ее подруга Люси Сетон или миссис Харрис, хозяйка Школы для молодых леди, которую посещали Элли и Люси до своего выхода в свет. Элли была невзрачной и чуть полноватой. Вопреки моде ее прямые черные волосы сопротивлялись любой попытке превратиться в локоны, поэтому она была вынуждена заплетать их в косу и укладывать короной на голове.
