Кэри ненавидела игру в прятки.
– Раз… два…
Голос брата разносился по пустому холлу, поторапливая. Бежать.
Куда?
Вверх по лестнице.
– Три…
Налево. Темнота коридора и прямоугольники-двери.
– Четыре и пять…
Он не торопится. А Кэри спешит, дергая ручку. Заперто… и следующая тоже… в этом доме полно запертых дверей.
– Я иду тебя искать…
Дверь открывается с протяжным скрипом, и Кэри ныряет в пыльный полумрак комнаты. На третьем этаже давно никто не живет, и Кэри запрещено сюда заглядывать, но… где еще ей спрятаться?
Комната невелика. Почти всю ее занимает огромная кровать с пропыленным балдахином. Старые гардины плотно сомкнуты, словно сшиты паучьей тонкой нитью. Еще есть стол и гардеробный шкаф с резной дубовой короной. И Кэри, прислушавшись – бесполезно, он всегда ступает бесшумно, – забралась в меховую, набитую старыми шубами утробу.
– Кэри… – Его голос долетел издалека. – Ты где?
Он приближался. Неспешно, хотя наверняка уже взял ее след.
– Здесь? Не, здесь заперто… и тут заперто… и эта тоже…
Ближе и ближе. С каждым шагом.
– А здесь открыто… Кэри, ты же не выбрала эту комнату? Не разочаровывай меня, сестричка. Ты должна была хорошо спрятаться… так хорошо, чтобы я не нашел тебя.
Кэри замерла, жаль, что вонь отсыревшего меха не так сильна, чтобы перебить ее след.
– Где наша Кэр-р-ри? – Он остановился напротив гардероба. – Под кроватью, быть может?
Он знает. Но тянет время, ведь если откроет дверь, то игра закончится. А ему нравится играть в прятки, не прятаться – искать.
Охотиться.
Раньше они вместе охотились в саду на майских жуков, и Сверр приносил их в кулаке, раздраженных, шелестящих, а Кэри подставляла металлическую коробку от монпансье. Внутрь она заботливо клала траву, чтобы жукам было что есть, а Сверр пробил в крышке дырки, и жуки могли дышать. Они возились в жестянке, скребли лапами, жвалами, норовя выбраться, и Кэри, прижав коробку к уху, подолгу слушала. Чудились ей возмущенные жучиные голоса, а вечером они вместе жуков отпускали, чтобы поутру было на кого охотиться вновь.
Тогда Сверр был другим.
Добрым.
Зато теперь Кэри знает, каково было тем жукам.
– Нет, под кроватью ее нет. Да и что маленьким девочкам делать под пыльной кроватью? Тогда… за гардинами прячется, Кэр-р-ри?
Кольца скрипят, сдвигаясь. И верно, потревоженная пыль окружает его, заставляя чихать.
– И здесь ее нет. – В его голосе проскальзывает легкое удивление. – Как хорошо спряталась наша Кэр-р-ри. Быть может, я и вовсе ее не найду?
Он отступает и трогает дверь, Кэри слышит ее скрип, но этот звук – часть игры. И Кэри, упираясь ногами и руками в дно гардероба, пытается отползти, спрятаться в мехах. Длинный ворс щекочет щеки, лезет в рот, пыль забивается в нос… и шкаф не так уж глубок.
– Найду, конечно, найду.
Его голос близко.
– Например, вот здесь!
Он распахивает дверцы, едва не срывая их с петель.
– Я тебя нашел!
Его пальцы впиваются в руку Кэри и тянут. Она же упирается, понимая, что это лишь сильнее разозлит его. Но ей так страшно…
…Однажды Сверр вырвал жестянку и швырнул в костер.
– Поймал, поймал! – Вытащив Кэри, он позволяет ей встать на ноги и сам одергивает платье. – Измялось. И пыль в волосах. На кого ты похожа, Кэри?
Она знает, как правильно отвечать на этот его вопрос и, опустив взгляд – он ненавидит, когда она смотрит ему в глаза, – говорит:
– На выродка.
– Умница. – Наклоняясь, Сверр касается холодными губами лба, и Кэри застывает: нельзя его провоцировать. – Но тебя оставили в приличном доме. И ты должна быть благодарна.
– Я благодарна.
Он аккуратно снимает пыль и паутину с ее волос, расправляет каждую складочку на платье и, коснувшись сжатых кулаков – Кэри тотчас разжимает руки, – произносит с упреком:
– Недостаточно благодарна, если позволяешь себе так выглядеть.
Ему нравится воспитывать ее… иногда.
Вечером мисс Гранж, в кои-то веки молчаливая, хмурая, сама поможет Кэри раздеться и, смазав свежие ссадины сандаловой мазью, уложит в постель. Она расчешет волосы и заплетет рыхлую косу, а потом, вместо того чтобы просто уйти, как делает всегда, присядет рядом.
– Скоро он уедет, – скажет она. – Потерпи… терпение – главная добродетель женщины.
– Почему? – Однажды, когда он сделал слишком больно, Кэри задала этот вопрос. И сунула руку под подушку, где прятался украденный на кухне нож.
Она устала терпеть, и завтра, когда Сверр захочет поиграть снова, Кэри ответит.
– Потому что, милая, – лицо мисс Гранж вдруг сделалось старым, некрасивым, – этот мир принадлежит мужчинам. И если ты хочешь выжить…
Она сунула руку под подушку и вытащила нож. Кэри не собиралась разжимать пальцы, но мисс Гранж покачала головой.
– Тебе надо научиться делать то, что они хотят. Иначе будет хуже… много-много хуже, Кэри. Поэтому терпи. Помни, что терпение…
– Главная добродетель женщины, – ответила Кэри, выпуская рукоять. Наверное, мисс Гранж права. Вряд ли у Кэри получится ударить его, а если получится, то что тогда?
Он разозлится, и… да, будет много хуже.
– Он скоро уедет. – Мисс Гранж наклонилась и поцеловала Кэри в лоб. – Думай об этом.
