Лишь в 1842 г, первый отчет Комиссии по детскому труду всколыхнул всю страну. Описанные в данном романе условия труда в угольных шахтах взяты целиком из этого отчета.
Тогда не спешили применять технику, повышающую безопасность труда. Воздуходувка, изобретенная Джоном Баддлом в 1807 году, лампа Дэви, созданная в 1816 — м, а позднее воздушный шлюз и вентилятор Джона Мартина не нашли применения до 1855 года.
Но более чем опасность подземного взрыва, викторианцев смущал совместный труд мальчиков и девочек. Обнаженные до пояса, с цепями, пропущенными между ног, будущие матери Англии ползли на четвереньках по тесным ходам, увлекая за собой немыслимую тяжесть. В тридцать лет женщины превращались в дряхлых калек.
Подобный труд нередко сопровождался дебошами и ужасающей жестокостью.
Когда через месяц после выхода отчета лорд Эшли предложил парламенту билль, запрещающий работать в шахтах женщинам и девушкам, а также мальчикам до тринадцати лет, его провозгласили национальным героем.
1816
Поднимая бокал с мадерой, вдовствующая маркиза Хэвингэм сказала:
— Доктора запретили мне даже прикасаться к алкоголю, но я должна отпраздновать твое прибытие, дорогой.
— А что они тебе посоветовали, мама?
В тоне маркиза мать уловила явное беспокойство, чем была весьма озадачена.
Она привыкла к его манере говорить лениво и томно, как бы процеживая слова и глядя на мир из-под опущенных век, — манере, свойственной, впрочем, многим щеголям и денди в окружении принца-регента.
И хотя манера сия была не по нутру маркизе, она, будучи женщиной мудрой, никогда не выказывала своего раздражения.
— По-моему, вода, несмотря на ее гадкий вкус, помогла унять боль, — ответила она, — однако в Харроугейте довольно тоскливо, и я уже скучаю по дому.
— Тогда тебе представится для этого благоприятный повод, — пообещал маркиз.
Мать вопросительно посмотрела на сына, а он встал с кресла, и повернулся спиной к камину.
Апартаменты маркизы находились в самом дорогом отеле Харроугейта, и можно было заметить, что она успела смягчить слишком чопорную обстановку несколькими штрихами, как нельзя лучше свидетельствующими о ее вкусе.
На одном из боковых столиков красовались написанный маслом портрет и миниатюра, изображавшие самого маркиза; повсюду стояли вазы с оранжерейными цветами — без них он не мог представить себе свою мать. От строгого атласа кресел уже не веяло холодом благодаря подушкам, а оба ее маленьких спаниеля встретили его пылким приветствием.
— Ты устроилась здесь вполне уютно, — сказал он так, словно впервые увидел неудобства жизни в отеле.
— Вполне, — согласилась маркиза. — А теперь, Галлен, я готова услышать твое сообщение. Нисколько не сомневаюсь, дорогой, что ты проделал такое длительное путешествие не только из желания убедиться, что я живу в уюте.
Вдова оценивающе оглядела сына. Действительно, редко встретишь молодого человека, столь красивого и безупречно одетого и одновременно столь мужественного.
Одежда маркиза подчеркивала широкие плечи и узкие бедра, хотя, откровенно говоря, атлетическая фигура его являлась предметом отчаяния портных.
Бытовавшая тогда мода восставала против сильных мышц, натягивавших тонкий габардин сюртука.
Однако в «Комнатах для джентльменов» на Бонд-стрит маркиза знали как непревзойденного мастера бокса, ну а с рапирой в руках ему трудно было найти подходящего соперника.
Многие отдавали ему должное за стойкую приверженность спорту, молодые щеголи и франты тщетно завидовали его умению разбираться в лошадях, и безуспешно пытались так же, как он, завязывать галстуки.
Но если мир, или, точнее, бомонд, видел в маркизе равнодушного и самоуверенного циника, его мать знала, что он может быть заботливым, добрым, а иногда на удивление нежным сыном.
Поэтому она ничуть не усомнилась в искренности сына, когда он сказал:
— Если б я услышал, что тебе в самом деле необходимо мое общество, мама, то приехал бы и в Харроугейт, и куда угодно, лишь бы порадовать тебя.
— Ну что ты, дорогой. Я никогда не стала бы обременять тебя до такой степени, — ласково ответила вдова. — Но скажи мне наконец, зачем ты приехал?
— Я решил жениться, — немного поколебавшись, молвил сын.
— Галлен!
Маркиза была так изумлена, что поставила бокал с мадерой, дабы не разлить вино.
— Неужели? — всплеснула она руками. — Неужели ты действительно встретил женщину, которую хочешь назвать своей женой?
— Мама, я решил жениться, потому что, как тебе известно, мне нужен наследник, — ответил маркиз. — Кроме того, моя жена должна иметь хорошее воспитание, иначе я буду скучать.
— И кого же ты выбрал?
— Я сделал предложение леди Берил Фернлей, — продолжал маркиз, — и поскольку мне не хотелось, чтобы ты узнала об этом из газеты, попросил Берил и ее отца пока не объявлять о нашей помолвке.
— Леди Берил Фернлей… — неторопливо сказала вдова. — Ну конечно же, я слышана о ней.
— Она, несомненно, прекраснейшая девушка в Англии, — стал убеждать маркизу сын, — бурно ворвалась в свет и добилась высшего признания, даже сам принц назвал ее «несравненной» раньше, чем знатоки Сен-Джеймского клуба удосужились это сделать.
