Но что на свете есть сильней,
но что сильней, чем страсть?
Иосиф Бродский
Инопланетному наблюдателю, вглядывающемуся в историю земной цивилизации, она может показаться сплошным победным шествием. За какие-нибудь 5000 лет странное двуногое существо под названием «человек» ухитрилось заселить почти всю поверхность планеты. Следы нашей деятельности найдутся на всех континентах, островах, морях и реках. Мы научились выживать в ледяных горах Аляски и Скандинавии, в раскалённых песках Сахары, в джунглях Амазонки, в Сибири и в Антарктиде. Мы путешествуем с огромной скоростью по земле и по воздуху, по воде и под водой, а теперь ухитрились проникнуть и в бездны космоса.
Казалось бы, всё поддаётся человеку, всё отступает перед ним. Дикие звери, грозившие ему на заре его существования, теперь прячутся от него в гуще тайги, в горных ущельях, в полярных льдах. Даже загадочный мир микробов, насылающих болезни, поддаётся нашим врачам, умеющим бороться с эпидемиями, уносившими раньше миллионы жизней.
Конечно, случаются ещё катастрофы, которые мы пока не в силах понять или остановить. Например, загадочной остаётся природа землетрясений. Что может заставить скалистую земную твердь, такую прочную и надёжную под нашими ногами, вдруг начать трескаться, вздыматься, трястись, превращая в руины наши дома и фабрики, соборы и колокольни, мечети и минареты?
Не менее загадочны извержения вулканов. Жителям Помпей и Геркуланума легко было верить, что потоки лавы и тучи пепла были посланы на них из жерла Везувия разгневанными богами, уставшими от человеческих пороков и злодеяний. Но сегодня прогресс просвещения лишил нас даже такого утешительного объяснения.
Что создаёт смертельный столб смерча, движущийся от городка к городку, как рассвирепевший чёрный великан из сказки? Каким образом гигантская волна цунами преодолевает сотни километров, чтобы обрушиться на беззащитные поселения на берегу? Откуда берётся яростная энергия урагана, тайфуна, шторма, снежного бурана?
Мы смиряемся с непредсказуемостью и неотвратимостью природных катастроф и учимся по возможности ограждать себя от их губительного воздействия: строим дамбы против наводнений, обзаводимся противопожарными машинами и самолётами на случай огненных бурь в лесах, следим со спутников за приближением ураганов. Но есть вид катастроф, которые мы раз за разом устраиваем сами, своими руками, своими страстями, которые заваливают трупами луга и окопы, дороги и улицы, превращают в развалины города и селения, топят корабли, выжигают поля и сады.
«Война? Какое непонятное явление, — восклицает Лев Толстой. — Когда рассудок задаёт себе вопрос: справедливо ли, необходимо ли оно? — внутренний голос всегда отвечает нет.»[1]
Однако войны заполняют всю историю человечества, и мы не видим никаких симптомов того, что они могут прекратиться в обозримое время. Сегодня всё необходимое для жизни — продовольствие, жильё, одежда, транспорт, тепло — производится с такой эффективностью и в таких количествах, что, казалось бы, на земле не должно было бы остаться ни одного нищего и голодного. Из-за чего же вступать в смертельную схватку? Недаром некоторые философы и политики пытаются заверить нас, что история завершена, прогресс науки и техники вынес нас к сияющим вершинам всеобщего благополучия и мира, осталось только гасить тлеющие очаги старых пожаров.
Но как мы можем верить этим радужным картинкам? Открывая каждый день газету, усаживаясь перед экраном телевизора, мы видим в новостях бесконечную череду злодейств и преступлений, устраиваемых людьми в одиночку и скопом. Кровопролитные конфликты полыхают на всех континентах, и конца им не видно.
В начале 20-го века миролюбцы тешили себя надеждой на то, что дальнейшие войны сделались невозможны и бессмысленны, потому что изобретено убийственное оружие — пулемёт. Когда Первая мировая война рассеяла их грёзы, добавив к пулемёту подводные лодки, горчичный газ и танки, они стали говорить, что изобретение бомбардировщиков — вот что сыграет миротвореческую роль. Ведь потребуется массовое безумие народов, чтобы затеять военный конфликт, зная, что и мирным жителям не будет спасения от бомб, сыпящихся с неба.
Осознание серьёзности этой угрозы отразилось в массовом распространении пацифистских движений, в росте популярности таких фигур, как Лев Толстой, Бертран Рассел, Махатма Ганди, в создании различных интернациональных союзов. Выпускники Кембриджа и Оксфорда в Англии дали торжественную клятву не брать в руки оружие, и премьер-министр Чемберлен повторял без конца главный догмат своих политических верований: «Никто не хочет войны». На Черчилля, призывавшего страну вооружаться перед лицом Гитлеровской угрозы, смотрели как на безумного поджигателя новой бойни, сделали политическим изгоем, Би-Би-Си отказывало ему в праве выступать по государственному радио. Тем не менее массовое безумие народов произошло и получило название Вторая мировая война.
Сегодня главные надежды на поддержание мира возлагаются на Организацию Объединённых Наций. Разве не может это уважаемое международное собрание послужить арбитром, разбирающим конфликты между народами и находящим мирные способы удовлетворения справедливых стремлений и требований различных государств и наций? Верховный орган ООН, Совет Безопасности, даже облечён властью осудить очередного агрессора и санкционировать военное противодействие ему со стороны других народов или направить миротворческие силы в район очередного конфликта.
