I
На Багамах, в четырнадцати милях от острова Эндрюс, лежит островок под названием Черная Багама, настоящий рай, если путеводители не врут.
Золотые пески, уютные бухточки, пальмы и роскошные кроны деревьев дни и ночи залиты солнцем или луной. Особенно здорово это смотрится в лунном свете. Тут всегда лето, правда, раз в сезон наведываются плевые тайфунчики, — но тогда здешние забулдыги получают повод лишний раз надраться.
Только парни из тех, кто не любит проблем, вдруг поняли, что дерьма полно даже там, где отовсюду прет солнце и счастье, серебро луны и любовь, мягкие мелодии, крепкий ром и все прочее, чего душа желает.
Любовь, счастье и смех расцветают на Черной Багаме, а если порой этот восхитительный хор дополняют нежные вздохи морского бриза в шапках пальм и гротах, эти сладкие звуки не громче визгов леди и джентльменов, до которых доходит, что красоты природы влияют не на всех, и стоит следить на каждым шагом даже в таком раю, как Черная Багама.
Конечно, времена уже не те, что в старые добрые дни сухого закона, когда каждый обладатель шестифутовой моторки и «капусты» вывозил самогон с Ямайки и ловил удачу за хвост, правда, если был ловким малым и умел проскочить мимо «акул» из Береговой охраны, которые рыскали вдоль побережья Майами, поджидая добычу.
Черная Багама — маленький остров. Тридцать шесть миль на одиннадцать, этакий огрызок рая в теплом море. Место сладкого отдыха и исполнения твоих желаний, крошка.
А желания можно исполнить всегда, если хочется, и если другому не хочется этого немножечко сильнее.
Если вам ясно, что я имею в виду.
II
Дул легкий ветерок, когда цветной джентльмен Мервин Джаквес вышел из салуна «Грин Кэт», спустился к причалу, прыгнул в свою рыбацкую моторку, сел на корме и закурил.
Джаквес выглядел довольно привлекательно. Парусиновые туфли, темно-синие габардиновые брюки и тонкая шелковая рубашка. Мускулы играли под тонкой кожей при каждом его кошачьем движении. На кучерявых волосах — красная бейсболка с длинным козырьком. Так он сидел некоторое время, пропуская через легкие длинные затяжки, потом швырнул окурок за борт и начал напевать «Девочку с ореховой кожей». У него был негромкий, довольно приятный тенор. Он любил петь. Так он ловил кайф.
Девочка с ореховой кожей и блуждающим взором,
Ты молчишь, но ты такая умница…
Джаквес обернулся на шаги Меллина. Длинный, тощий белый, просоленный и поджаренный на солнце, бросил:
— Привет, шкип…
Он прыгнул на корму, прошел по узкому проходу мимо брезентового навеса на нос и крикнул:
— Где клиент, шкипер?
Джаквес хмыкнул.
— Это ты мне? Когда я, черт побери, уже все придумал, я слоняюсь здесь в ожидании этого треклятого ублюдка…
— Он придет, — буркнул Меллин.
Джаквес услышал щелчок, будто врубили корабельные огни.
— Эй, Меллин, у тебя припасено виски? Бьюсь об заклад, когда он доползет до нас, он будет полон под завязку, и потребует еще. Спорю, он будет вопить про виски.
Меллин спросил:
— Ты видел ремни на сиденье?
— Ну, видел, — отозвался Джаквес. — При чем здесь чертовы ремни?
— Они будто перетерты. А два дня назад были в порядке. Может, кто-то брал эту лодку.
Джаквес пожал плечами:
— Мне это до лампочки.
— Если тебе, то и мне. Чего я рыпаюсь? — угрюмо буркнул Меллин.
— Верно, мальчик. Ни о чем не беспокойся. Я ни о чем не беспокоюсь, а шкипер я. Так зачем беспокоиться тебе?
Меллин стоял на самом носу, облокотившись на тент, и смотрел на причал.
— Приятель, он идет. Черт побери! И пьян в стельку!
Джаквес встал, прошел между обитыми железом банками на корму, прыгнул на неё и позвал:
— Привет, мистер Сэндфорд… Рад вас видеть… я уже думал, может, вы с нами не едете.
Сэндфорд шагнул на борт. Он был большой, грузный, больше шести футов росту. Он кое-как вскарабкался на скос кормы и рухнул внутрь. Джаквес, метнувшись кошкой, поймал его на лету.
— Расслабьтесь, босс. Расслабьтесь… Давайте я вам немного помогу…
— К чертям тебя, к чертям твои советы, — у Сэндфорда был низкий голос. — И какого черта мы здесь ждем? Давайте убираться к дьяволу отсюда.
Джаквес мягко успокоил:
— Вы босс, мистер Сэндфорд. Эй, Меллин, кровь взял?
— Ага, — отозвался Меллин. — там, впереди… четыре пакета.
— Какого черта вы копаетесь? — взревел Сэндфорд. — Мы что, собираемся торчать здесь всю ночь?
Он уселся на сиденье возле кокпита. Достал фляжку, откупорил и жадно глотнул.
Джаквес сказал:
— Поехали, босс.
Он запустил мотор, вернулся на корму и отдал концы. Лодка сперва разгонялась медленно, затем набрала скорость. В миле от острова Джаквес заложил полукруг, обогнул Эндрюс и направился к острову Кэйт.
Сэндфорд пытался прикурить. Через плечо Джаквес видел его потуги хоть приблизительно попасть сигаретой в зажигалку. После нескольких попыток он кое-как управился, откинулся, затягиваясь, и попытался собраться.
Джаквес тихонько насвистывал под нос.
— Христа ради! — взвыл Сэндфорд. — Почему бы тебе не разучить другой мотив? Когда бы я ни шел мимо, ты насвистываешь или напеваешь «Девочку с ореховой кожей».
— Простите, босс… Просто нравится эта старая песенка. В ней что-то есть, знаете, мистер Сэндфорд.
Из-за туч выглянула луна. Море было спокойно, но в горячем воздухе витала какая-то напряженность. Жару изредка смягчало острое дыхание холодного ветра. Меллин готовил кофе и думал, что это неприятно. Когда дует, словно сидишь в коробке с мороженым, а когда нет, ночь превращается в духовку. Обливаешься по́том или дрожишь, но чаще потеешь.
![Будни контрразведчика [иллюстрации]](/storage/book-covers/c2/c2a004fe8bf379ad9e00381bb3966b9dd3601c4c.jpg)
