Масика разбудило негромкое жужжание, энергично издаваемое маленьким летающим существом. Проследив глазами источник шума, Масик отметил, что существо имеет черное тельце с тонкими прозрачными крыльями и называется мухой. А сам Масик имеет… И тут оказалось, что последний вопрос представляет из себя нешуточную проблему. Потому что Масик не имел ни малейшего представления о том, кто он такой, что имеет и как называется.
Его память, похоже, представляла из себя одну сплошную дыру — такую огромную, что все воспоминания давно уже должны были выпорхнуть через нее на свободу и унестись в недоступные дали.
Откуда появилась дыра, Масик не знал. Он не знал вообще ничего, даже того, что его зовут Масиком. У него в голове сохранились только сведения о самых простых и повседневных предметах, то и дело представавших перед его внутренним взором и сообщавших о себе: "Это рука" или "Это кровать". Или "это муха".
Немного полежав в постели, он с огорчением констатировал, что попытки вернуть память с помощью волевого усилия не дают никаких результатов, и что так можно изводить себя до бесконечности и не выяснить ни крупицы улетучившейся правды.
А еще ему вдруг очень захотелось на себя посмотреть.
Поэтому Масик откинул одеяло и встал — одним плавным энергичным движением, каким свойственно молодым здоровым организмам подниматься с кроватей.
Его взгляду открылось собственное тело — стройное, физически развитое, с очень светлой кожей и рельефом выступающих мышц. Тело спокойно стояло на ковре, позволяя себя осматривать. Оно явно никуда не спешило.
Постояв, оно подняло руку и коснулось лица узкой ладонью с длинными тонкими пальцами. Кончики пальцев легко притронулись к щеке и тут же отпрянули в сторону, как будто не ожидали встретить преграду.
Масик огляделся вокруг, рассчитывая увидеть где-нибудь поблизости зеркало, но в спальне ничего подобного не наблюдалось, и тогда он пошел искать, во что посмотреться.
Дверь спальни выходила в короткий коридор, застеленный вытертой ковровой дорожкой. Коридор начинался от двери с двумя замками и глазком посередине, и заканчивался кухней — маленькой светлой комнаткой с подвесными шкафчиками и столом, на котором стояли две чашки и чайник.
С каждой стороны коридора было еще по две двери. С той, где стоял Масик — с блестящими круглыми ручками и с высокой узкой вставкой из рельефного цветного стекла, а с противоположной — попроще, без вставок, сплошного белого цвета.
Если здесь была ванная комната, она должна была располагаться за одной из двух последних дверей. Остатки памяти подсказывали, что в ванных комнатах всегда висят зеркала.
Масик открыл первую дверь, но вместо ванной за ней оказался тесный чуланчик с унитазом посередине. Зеркала там не было. Зато вторая дверь не подвела. За ней находилось помещение побольше, а в нем — много разных вещей, тонувших в загадочном полумраке.
Вернувшись в коридор и пощелкав выключателями, Масик заставил полумрак уступить место яркому свету, исходившему от стеклянной лампочки, закрепленной под потолком в черном, забрызганном побелкой патроне.
Зеркало, висевшее в ванной, было старое, с облетевшей по краям амальгамой. Оно располагалось над умывальником. Hа узкой полочке под зеркалом обитали флаконы, тюбики, коробочки и другие полузнакомые предметы. Практически все флаконы были пустыми — лишь кое-где на дне еще оставалось что-то бесцветное, или наоборот яркое, с сочным броским оттенком.
В зеркале отражалось узкое лицо с высоким лбом и темными глазами (большими и загадочными, как будто в них таилась какая-то невероятная тайна), обрамленное прямыми белокурыми локонами, ниспадавшими на спину и плечи, и по-женски изящная шея. Многие склонны именно так описывать эльфов (а другие наоборот рисуют их крошечными созданиями, за спиной у которых находятся прозрачные крылышки). И действительно, встретив Масика в лесу, при условии, что он был бы облачен подобающим образом, в нем было бы легко признать эльфа (впрочем, и без подобающего облачения тоже — его выдавали уши, по-эльфийски заостренные кверху). Только он ничего не помнил ни об эльфах, ни о заостренных ушах.
Тем временем глаза в зеркале продолжали смотреть, пробуждая волнение, зовя к себе и как будто пытаясь что-то напомнить.
Масик приблизился вплотную к своему отражению, так близко, что не видел ничего кроме двух черных колодцев, приглашавших окунуться в себя и обещавших…
И в их таинственной глубине ему что-то открылось. Hе конкретные лица или картины — нет, ничего подобного не было, но зато вместо лиц и картин пришло ощущение широких открытых небу пространств, стремительной скачки, дороги, уносящейся под топот копыт и под звук вдыхаемого и выдыхаемого могучими легкими воздуха, азарт погони, запах пота, блеск и звон металлических одеяний…
Масик какое-то время стоял, не шевелясь и даже почти не дыша, в надежде продлить момент откровения и, может быть, еще что-нибудь разобрать. Hо, он мог бы стоять так часами и ничего не добиться. Ощущение тайны было по-прежнему с ним, но никакого выхода не имело.
Hе найдя внутри себя больше ничего интересного, Маски заозирался, как бы ожидая встретить следы своей памяти в окружающем мире.
