Автор и издательство благодарят за работу над книгой Артура Согомоняна и Аллу Николаевскую
Литературно-художественное издание
Дизайнер обложки Дмитрий Агапонов
В оформлении обложки использована фотография из фондов ФГУП МИА «Россия сегодня» (Рамиль Ситдиков/ РИА Новости)
Для форзаца и нахзаца предоставлены фото из архива А. Б. Джигарханяна
Предисловие Артура Согомоняна
Зав. редакцией Евгения Ларина
Ведущий редактор Елена Толкачева, Лариса Захарова
Технический редактор Наталья Чернышева
Корректор Денис Акинфеев
Компьютерная верстка Вера Брызгалова
Дизайн обложки Дмитрий Агапонов
Общероссийский классификатор продукции ОК-034-2014 (КПЕС 2008): — 58.11.1 — книги, брошюры печатные
16+
* * *
© Тараховский С. Э., 2020
© Согомонян А. Ш., 2020
© РИА Новости
© ООО «Издательство АСТ», 2020
* * *
«К нему вернулись слова и монологи»
Несколько слов вместо предисловия
Роман, как явствует из названия, посвящен жизни и судьбе легендарного артиста Армена Джигарханяна.
Ставлю себя на место автора и понимаю, как трудно писать о творческих личностях вообще, тем более о такой мощной фигуре, как Армен Джигарханян.
Однако, как читатель и друг Армена Борисовича, проживший рядом с ним всю свою сознательную жизнь, могу заверить вас, что и читать многое из того, что написано о Джигарханяне, не менее трудно. То и дело спотыкаешься на недостоверности, непонимании, а то и на откровенной лжи, сочиненной ради красного словца и коммерческого успеха.
Слава богу, роман С. Тараховского подобных недостатков лишен.
Наоборот. В описании главного героя в романе присутствует тонкая бережность, достоверность и искренность — вплоть до деталей речи, которые известны всем, кто хорошо знает Джигарханяна.
Книга С. Тараховского — не биографическое повествование, но художественная проза, и одновременно это исследование, которое успешно осуществляет автор. И суть его исследования — попытка найти ответы на вопросы о смысле жизни и судьбы большого артиста. Что главное для Армена Борисовича? Любовь к театру? Бесспорно, да. К жизни? К музыке? Конечно, да. К молоденьким артисткам? К юмору и философскому восприятию жизни? Скорее, да… Или, напротив, страх перед молодостью, надвигающейся старостью, немощью и болезнями? Скорее, нет…
Вот суть характера Джигарханяна: «За четыре дня до премьеры далекий, почти изгнанный фантом театра неожиданно превратился в нем в ощутимую реальность, в ноющую, растущую, в ни на минуту не покидающую душевную боль. Он уже не думал о природе, о счастье покоя и одиночества. Спал плохо, а, если все же засыпал, просыпался с одной и той же мыслью.
О спектакле.
Но и этого было мало — он вдруг реально ощутил в себе кошмарное желание сыграть короля. К нему вернулись слова и монологи, и целые куски роли, руки и ноги стали ходить, как у Лира, — он начал в себе это подмечать. Чертовщина и наваждение, магия Шекспира, думал он, но поделать с собой ничего не мог. Спектакль, только и думал он, я — Лир, а все остальное: природа, грибы, так называемое счастье и даже Татьяна — бессмыслица. Никто и ничто не сможет помешать моему театру».
Не только театр и кино создали Джигарханяна, но и Джигарханян всем своим творчеством создал и дополнил русский театр — сделал его театром острым, резким, парадоксальным, драматичным, юмористичным и трагедийным, но никогда не скучным…
Артур Согомонян
Все события и герои этого романа вымышлены. Любое сходство с реально существующими людьми случайно. Кроме главного героя — Армена Борисовича Джигарханяна
Вау, вашу мать! Вау!
Заведующий литературной частью театра, он же завлит, Юрий Иосифович Осинов, (с ударением на первом слоге, так требовал он сам) выпячивая на выдохе губы и паровозно пыхтя, поднимался по лестнице на второй этаж. Он был вызван художественным руководителем театра к двенадцати, как всегда опаздывал, нервничал и прибегал к матерку. Лестница была старинная и крутая, обноски выцветшей ковровой дорожки выворачивались под ногами.
«Театр, вашу мать, — думал на выдохе Осинов. — Где оно, чудо театра? Почему так? Куда девается интрига и тайна на нашей конкретной сцене, куда проваливается фантазия и смелость? Чудо театра, где оно? Почему у одних оно есть, а другие его лишены и терпят провал за провалом? Режиссеры плохие, артисты, тексты, я завлит? Тайна, все мировая тайна».
Он с ненавистью глядел на ступени. Раньше летал по ним пташкой, теперь, хоть и было ему немного за пятьдесят, тащил на ногах гири. Да и зачем он, собственно, идет к худруку, размышлял Осинов. Раз вызвал, наверняка сообщит гадость или нечто такое, что заставит работать или, по крайней мере, напрягать мозги, чего, за такую зарплату, тоже не очень хотелось. Однако, жаловаться и ныть было поздно.
Мышь перебежала перед ним ступеньку. Обыкновенная серая норушка, пресекла ему путь и юркнула в невидимую нору. Осинов брезгливо вздрогнул. Подлая тварь, подумал Осинов, откуда она здесь? Тут вам, господа, не Япония, даже не Китай! Там, заметив мышь в театре, устроили бы шумный праздник с фейерверками — там она символ удачи, процветания, счастья, но в русском психологическом театре Станиславского мышь на лестнице фойе это скандал и повод для вызова вооруженной охраны. «Мне-то что, — подумал далее Осинов, — я любую мышь затопчу одной левой, а как среагируют на мышь тонкоорганизованные артистки театра, скажем, Башникова? Известно как. Криком, потерей сознания, Скорой и претензиями по премиальным выплатам. Мышь в нашем театре — дурная примета», — предположил Осинов. Очень дурная.
