Зеница ока

Зеница ока

Авторы:

Жанр: Советская классическая проза

Циклы: не входит в цикл

Формат: Полный

Всего в книге 88 страниц. У нас нет данных о годе издания книги.

Перевод с каракалпакского Эд. Арбенова и Н.Сергеева

Читать онлайн Зеница ока


Тулепберген Каипбергенов[1]

Зеница ока

1

Кто поймет их, этих людей? Чудной народ в «Жаналыке». Поди-ка угадай, что думают, чего хотят, чем недовольны. Сколько раз созывали жаналыкцев по разным поводам — и печальным, и радостным, а плохо собирались они. Придет человек двадцать, от силы тридцать, да и то те, кому положено по должности, остальные дома отсиживаются или гостюют в соседних аулах. Спросит на другой день или еще когда Сержанов: «Ты что же это, Есмурза или Бекимбет, не пришел, ведь звали же?» А он, Есмурза или Бекимбет, сдвинув на лоб шапку, почешет пятерней затылок, а чесать затылки жаналыкцы мастера, и ответит: «А что, разве надо было прийти?» Вот так, никому ничего не надо. Одному Сержанову надо.

Нынче вдруг пришли все. Пронесся слух: уходит Сержанов. Оторвались от домашних дел, про гостей забыли. Места под тремя карагачами, что, поди, сто лет стоят, не хватило людям. Места-то много, земля — глазом не окинешь, да тени нет, кроме как под карагачами. А тень летом что тулуп зимой — бережет. Правда, лето только начиналось, кончался май, но небо уже горело огнем саратана, самого горячего месяца года.

Те, кому по должности положено, пришли рано и заняли тень, остальным пришлось жаться к ним, прибавляя к небесному теплу телесное. Однако напрасно жались. Люди прибывали, а тень сокращалась. Солнце-то на макушку неба забралось, какая тут тень? С ослиное копытце.

Два желания мучили жаналыкцев в этот час: не упустить тень и не потерять из виду Сержанова. Будто последний раз видели и насмотреться не могли. Или того хуже — прощались с товарищем Сержановым.

Он сидел за столом президиума рядом с секретарем райкома Нажимовым и не поворачивал головы, будто боялся лишить своих добрых жаналыкцев радости видеть его в последний раз.

Был Сержанов обычным. Голова гордо поднята, руки сложены на животе. Лицо бесстрастное, строгое и покровительственное. Сколько ни вглядывайся, не поймешь, хорошо ли Сержанову сейчас или плохо, радуется или печалится, жарко или холодно ему. Таким лицо его было и вчера, и позавчера, и неделю, и год назад. Да что год! Все двадцать пять лет, что директорствовал в «Жаналыке».

Наверное, жаналыкцам только казалось, что не выражает ничего лицо Сержанова. Привыкли потому что. А Сержанов и радовался, и огорчался. Улыбался, должно быть. Добр ведь был Сержанов. Никого не обидел за двадцать пять лет, не наказал никого. А было кого наказать, было… Покрикивал иногда, слова бросал нехорошие, если понуждали, такие слова, что женщины уши затыкали, слыша. Но чтоб злые слова, ранящие душу, бросал, не было такого.

Вообще насчет слов скупостью не отличался Сержанов. Поговорить любил и прихвастнуть мог. Заслуги совхоза велики, отчего не напомнить о них и друзьям и недругам. Себя в похвале тоже не обходил: пусть знают, каков Сержанов! Слабость человеческая, куда от нее денешься? Да и не мешает она никому. Впрочем, о характере Сержанова жаналыкцы сейчас не думали. Что думать? Человека не переделаешь. Да и нужно ли переделывать? Устраивал всех бывший директор. Бывший… Вот о чем думали жаналыкцы. Как-то не верилось, что совхоз останется, а Сержанов уйдет. Вот кабы наоборот — хозяйство исчезло, а Сержанов остался, так оно и понятнее и привычнее. Потому что было уже такое, было, и не раз: колхозы переводились в совхозы, укрупнялись, разукрупнялись, переименовывались, перепланировывались, соединялись, разъединялись — всяко было, но Сержанов всегда оставался. А тут…

И еще думали, почему уходит? Неплохо было ему в совхозе. А правильнее сказать — хорошо. От добра добра не ищут. Заявление Сержанова, что прочел им секретарь райкома, показалось странным. Оно не рассеивало сомнения, а, напротив, сгущало его, обволакивало какой-то смутной тайной. Ответ на беспокойный вопрос «почему?» заявление вроде бы давало: новые условия требуют нового подхода, новых знаний, масштабности мышления, но ни того, ни другого, ни третьего у Сержанова не оказалось, вот и решил уйти. Поверишь разве такому? Вечером ложился спать — были знания и подход был, утром проснулся — ничего нет. Во сне потерял, что ли?

Не то, не то. Жаналыкцев не проведешь. Если же потерял, то зачем тогда секретарь райкома принялся хвалить Сержанова, до небес поднял: и умеет, и знает, и опыт велик, хозяйство одно из лучших в районе, и не только в районе. Второго такого директора не сыщешь. А вот уходит.

Смотрели жаналыкцы на Сержанова и повторяли мысленно все тот же вопрос: «Почему уходит?» Может, обидел его кто? Жаналыкцы не обижали. Значит, начальство. Тот же секретарь райкома. Обидел, а теперь распинается, расхваливает. Заведено уж так, правду никто не говорит. Правду люди сами должны отыскать. И отыскивают, кто как умеет.

Отыскивая правду, жаналыкцы наткнулись на одно слово в заявлении Сержанова. Упоминал он человека по фамилии Даулетов. Кто такой Даулетов? Бог его знает. Завхозу или Завмагу, может, известна такая фамилия. Им каждый человек должностной, значительный — друг и брат. Так вот этот Даулетов, оказывается, критиковал Сержанова на курултае.[2] Но когда критиковал? Прошлой зимой. Сколько воды утекло, и зимней и вешней. Утонуть могли в той воде слова Даулетова, да и сам Даулетов. А не утонул, видать, раз Сержанов упоминает его в своем заявлении.


С этой книгой читают
Писательница

Сергей Федорович Буданцев (1896—1940) — известный русский советский писатель, творчество которого высоко оценивал М. Горький. Участник революционных событий и гражданской войны, Буданцев стал известен благодаря роману «Мятеж» (позднее названному «Командарм»), посвященному эсеровскому мятежу в Астрахани. Вслед за этим выходит роман «Саранча» — о выборе пути агрономом-энтомологом, поставленным перед необходимостью определить: с кем ты? Со стяжателями, грабящими народное добро, а значит — с врагами Советской власти, или с большевиком Эффендиевым, разоблачившим шайку скрытых врагов, свивших гнездо на пограничном хлопкоочистительном пункте.Произведения Буданцева написаны в реалистической манере, автор ярко живописует детали быта, крупным планом изображая события революции и гражданской войны, социалистического строительства.


Безрогий носорог

В повести сибирского писателя М. А. Никитина, написанной в 1931 г., рассказывается о том, как замечательное палеонтологическое открытие оказалось ненужным и невостребованным в обстановке «социалистического строительства». Но этим содержание повести не исчерпывается — в ней есть и мрачное «двойное дно». К книге приложены рецензии, раскрывающие идейную полемику вокруг повести, и другие материалы.


Белый конь

В книгу известного грузинского писателя Арчила Сулакаури вошли цикл «Чугуретские рассказы» и роман «Белый конь». В рассказах автор повествует об одном из колоритнейших уголков Тбилиси, Чугурети, о людях этого уголка, о взаимосвязях традиционного и нового в их жизни.


Встреча

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Горбатые мили

Книга писателя-сибиряка Льва Черепанова рассказывает об одном экспериментальном рейсе рыболовецкого экипажа от Находки до прибрежий Аляски.Роман привлекает жизненно правдивым материалом, остротой поставленных проблем.


Повелитель железа

Валентин Петрович Катаев (1897—1986) – русский советский писатель, драматург, поэт. Признанный классик современной отечественной литературы. В его писательском багаже произведения самых различных жанров – от прекрасных и мудрых детских сказок до мемуаров и литературоведческих статей. Особенную популярность среди российских читателей завоевали произведения В. П. Катаева для детей. Написанная в годы войны повесть «Сын полка» получила Сталинскую премию. Многие его произведения были экранизированы и стали классикой отечественного киноискусства.


Миссис Эдергаун выезжает за город

В сборник канадского писателя, профессора политической экономии в Мичиганском университете включены юмористические рассказы – лучшая часть его литературного наследия.Настоящее издание составлено из рассказов разных лет, входивших в сборники: "Еще немного чепухи", "Бред безумца", "При свете рампы", "В садах глупости", "Крупицы мудрости", "Восхитительные воспоминания" и "Рассказы разных лет".


Моя викторианская юность

В сборник канадского писателя, профессора политической экономии в Мичиганском университете включены юмористические рассказы – лучшая часть его литературного наследия.Настоящее издание составлено из рассказов разных лет, входивших в сборники: "Еще немного чепухи", "Бред безумца", "При свете рампы", "В садах глупости", "Крупицы мудрости", "Восхитительные воспоминания" и "Рассказы разных лет".


Любовная западня

Едва ли не у каждой женщины, пробившейся к вершинам богатства и власти, есть свои печальные и постыдные секреты. Этим — с поистине дьявольской гениальностью — воспользовался странный и страшный человек, Джейсон Сэвилл. С одной стороны, он помогает им достичь успеха, с другой — владея тайнами трех ослепительных красавиц, много лет изощренно шантажирует их. Злая воля Сэвилла вот-вот разрушит судьбы подруг, вдребезги разобьет их надежды быть счастливыми. И доведенные до отчаяния жертвы решают избавиться от мучителя…



Другие книги автора
Последний бой

В книгу лауреата Государственной премии СССР Тулепбергена Каипбергенова вошли романы «Дочь Каракалпакии», «Последний бой», «Зеница ока». Образ Джумагуль, главной героини романа «Дочь Каракалпакии», является одним из обаятельнейших в многонациональной советской литературе. Через духовное возрождение и мужание героини показана судьба каракалпакского народа в первые годы Советской власти. «Последний бой» рассказывает о коллективизации в Каракалпакии. Роман «Зеница ока» — о проблемах современного села.


Непонятные

Действие романа Т.Каипбергенова "Дастан о каракалпаках" разворачивается в середине второй половины XVIII века, когда каракалпаки, разделенные между собой на враждующие роды и племена, подверглись опустошительным набегам войск джуигарского, казахского и хивинского ханов. Свое спасение каракалпаки видели в добровольном присоединении к России. Осуществить эту народную мечту взялся Маман-бий, горячо любящий свою многострадальную родину.


Сказание о Маман-бие

Перевод с каракалпакского А.Пантиелева и З.КедринойДействие романа Т.Каипбергенова "Дастан о каракалпаках" разворачивается в середине второй половины XVIII века, когда каракалпаки, разделенные между собой на враждующие роды и племена, подверглись опустошительным набегам войск джуигарского, казахского и хивинского ханов. Свое спасение каракалпаки видели в добровольном присоединении к России. Осуществить эту народную мечту взялся Маман-бий, горячо любящий свою многострадальную родину.В том вошла книга первая.


Каракалпак-намэ

Роман-эссеПеревод с каракалпакского Евгения Сергеева.