От древних лет, от лет давно минувших,
С седых времен родимой стороны,
Во мгле веков бесследно потонувших,
Хранятся дивные преданья старины.
Они гласят, бессмертными устами,
Живую повесть скрывшихся веков,
О чудном городе с бессчетными церквами,
Ушедшем в озеро с зеленых берегов.
И в наши дни мятущегося ада,
В дни торжества неслыханного зла,
Из потонувшего в пучинах Китеж-града
Подземные гудят колокола.
Они зовут в обители родные,
Под своды мирные задумчивых церквей,
Где блещут радостью оклады золотые
В сиянье трепетном молитвенных свечей.
Туда, в далекие таинственные дали,
В немую мглу мерцающих лампад,
Где вновь целя страданья и печали,
На нас глаза подвижников глядят.
Где дым кадил благоуханно реет,
Где клир гремит ликующей хвалой,
Где каждый звук и каждый образ веет
Давно забытой, милой стариной…
Туда, туда уносят нас мечтанья —
К былому прошлому великих светлых дней,
Унесших навсегда красу очарованья
В далекий край безоблачных теней.
И в злые дни, когда мольбы и стоны,
Терзая нас, несут душе разлад,
Они зовут нас, благостные звоны,
В таинственный родимый Китеж-град.
К святыням прошлого, покинутого нами,
К тем алтарям, что смели мы не чтить,
К тому прекрасному, что гордыми сердцами,
Мы не умели, жалкие, любить…
Воспряньте ж все, покайтесь же, спешите ж
Сплотиться вновь, чтоб дать отпор врагам,
Он нас зовет, бессмертный царский Китеж,
К своим святым, чудесным берегам.
(Сергей БЕХТЕЕВ-Град Китеж)
Ветер гнул к земле кроны молодых берёзок, и листьями своими они касались изрубленных тел. Трава перестала быть зелёной. Она потемнела от крови и превратилась в застывшие волны, среди которых, как острова, лежали погибшие витязи. Где-то ещё кипела битва, хрипели и жалобно ржали раненые кони, звенели удары, стоял яростный ор.
Еще умирали мои кровные братья, вставшие на пути орды. Умирали, забирая с собой много вражьих жизней.
Я стоял, из последних сил опираясь на древко копья, что торчало из груди монгола. Правая рука, пробитая стрелой, уже не мгла держать саблю. Она выскользнула из ослабевшей руки. Ко мне, опасливо приближались три степняка.
Оскалился. Монголы отпрянули. Боятся!
Я улыбнулся. Две сотни против тысячного отряда. И мы их остановили! Засмеялся. Степняки взвыли от страха и злобы. Страшный урус положил их вокруг полтора десятка. Он один. Ранен. И он смеётся над ними! Монгол в кольчуге, что-то крикнул, и они достали луки.
Я смотрел на боярина Горина, он умирал.
— Прости, брат.
Из последних сил крикнул.
— Простите меня, браты!
И принял грудью первую стрелу.
А-а-а…
Вскочил с кровати. Кошмар приснился, надо же, а. Сел, обтирая пот с лица. Сколько лет сны не снились, а тут первый. И какой! Встал и поковылял в ванную. Там осмотрел на себя в зеркало, ну и вид. Оброс, щетина превратилась уже в небольшую бороду. Умылся и, вытираясь, подошел к окну. Рассвело. Туман молочным киселём разлился между посёлком и лесом. Взял сигареты и вышел на крыльцо.
Бррр. Прохладно. Закурил, вспоминая сон. С кем я там рубился? С каким-то степняком или монголом. Не помню. Жаль, сон во всех подробностях не запомнился.
Ой, меня же там убили!
Бррр. Меня передёрнуло уже не от холода. Зашел в дом. Что делать, спать? Взял из холодильника початую бутылку с водкой и налил стакан. Выпил, закусывать не стал. Чуть подумал, и выпил остатки. Вот теперь спать.
Встал уже в десять, еле поднялся. Чувствовал себя старой боксёрской грушей. Настроение почти ноль. Открыл холодильник, взял рассол в банке, выпил весь. Голова не болела, слава Богу. Немного придя в себя, подумал, чем заняться. О! За грибами надо сходить. Плохое настроение и стресс, хорошо снимается тихой охотой. Одел, старый, почти выцветший камок, берцы, прихватил сигареты. Повесил на плечо термос с кофе. Закрыл дом и через пять минут был у леса.
Вот и лес. Настоящий. Не тот, что в кино снимают. Иногда такое ощущение возникает, что режиссёры настоящего леса никогда не видели. В парках снимают своё кино. А в настоящем лесу кучи старой листвы и осыпавшейся хвои, сухие сучья и поваленные ветром деревья. А в их фильмах всё чисто и вычесано, как парк у дома отдыха.
Я усмехнулся, представив себе, как какой-нибудь герой из таких горе фильмов, что шустро носился по парку, пронесся бы с той же скоростью по настоящему лесу. Руки-ноги переломал-бы.
Ага! Вот первый боровичок. Обрезав ножку гриба, сунул в корзину. Белые грибы растут небольшими семействами, и если нашел один, то рядом надо искать ещё. Оглядев местечко, я пошел по спирали, оглядывая и пройденное. А вдруг не заметил какой-нибудь гриб с прежнего места?
Ух, сразу два. Хорошие, не червивые.
Обойдя полянку, нашёл с десяток. Двинулся дальше, посматривая под ногами.
А воздух в лесу пьянящий. Смесь свежести, запаха зелени и грибов, земляники-из которой получается самое вкусное варенье. Смешанный лес имеет более колоритный запах, чем берёзовый или сосновый. Он же и грибами богаче.
Обошел несколько полянок. В корзине грибов было мало, только-только дно покрыло. А попадаться перестали. Не беда, двинем дальше. Знаю грибное место у старого дуба. Белых грибов в грибные года оттуда приносил до сорока кило за ходку. Правда после короба и двух больших корзин руки, ноги и спина болели страшно. Не то чтобы тяжело, но путь туда не «бродвей». Пробираться приходиться через завалы сухих деревьев и чапарыжник. Местами ёлки росли чуть ли не в обнимку, и образовывали настоящие засеки, а в обход было в три раза длинней и через топкие заливчики небольших речек. Однако, я наметил путь напрямую, и сейчас пробирался по лесу к старому дубу, зная, что грибы там всегда в это время есть.
