Йорген Бич — известный датский писатель, журналист и фотограф. Его книга
«За аравийской чадрой» — это необыкновенно красочный рассказ о стране,
сотканной из контрастов и противоречий. Здесь огромные богатства живут
бок о бок с самой невероятной нищетой, а восточная романтика вовсе не
исключает проявлений самой ужасной жестокости. До сих пор Саудовская
Аравия остается «закрытой страной», и пользоваться фотоаппаратом здесь
надо очень осторожно, ибо Мухаммед запретил создавать изображения живых
существ. Йорген Бич испытал это на собственном опыте. Порой ему
приходилось переодеваться в арабское платье, фотоаппарат он прятал в
складках плаща, а свои голубые глаза превращал в карие с помощью
специальных линз.
Автор приводит много интересных сведений о природе Аравийского
полуострова, о Мукале, Шибаме, Сейюне, Джидде и других городах этой
удивительной страны. Во время своего путешествия в 1960 г. он
встречается с представителями всех слоев населения: с нищими и рабами,
купцами-бандитами и султанами и даже пил чай с двумя принцессами,
сбросившими при нем чадру, хотя это грозило всем троим смертью. А в
Джидде он присутствовал при публичных казнях. В дальнейшем Бич пытается
при весьма драматических обстоятельствах вернуть свободу одному шведу,
который в течение нескольких лет прожил в пустыне на положении раба.
Перевод дается с некоторыми сокращениями.
Работорговцы охотятся за паломниками
Река без романтики. — Трагедия паломников. — Восемь тысяч крон за красивую девушку. — Крупные невольничьи рынки в Саудовской Аравии. — Женщина, которая не захотела, чтобы ее продавали. — «Ужасная вещь»
Хотя река Бахр-эль-Азрак в переводе с арабского и означает Голубой Нил,
она гораздо больше похожа на сточную канаву, грязную и мутную.
Бахр-эль-Азрак абсолютно лишена той романтической голубизны, на которую
намекает ее название, во всяком случае та часть реки, что протекает
через столицу Судана Хартум, где она покорно сливается с настоящим
Нилом.
Мимо меня лениво течет Бахр-эль-Азрак. Я сижу на веранде отеля, а прямо
передо мной у противоположного берега стоят на приколе три насквозь
проржавевших речных судна. Они не бороздят больше воды Нила, но в случае
необходимости, когда в отеле нет свободных мест, на них укладывают спать
постояльцев.
Целый день солнце сжигает своими лучами эту выцветшую от зноя землю,
загоняя и людей, и животных в любое укрытие, где есть хоть какое-то
подобие тени. Стоит гнетущая жара. Достаточно сделать всего несколько
шагов, чтобы одежда тотчас же прилипла к телу, поэтому обитатели здешних
мест предпочитают днем мало двигаться. Лишь вечером, когда солнце
опускается над горизонтом, опоясывающим пустыню, Хартум постепенно
оживает.
Пожалуй, трудно представить себе более мертвый город. Но только я
начинаю клевать носом, как меня будит грохот грузовиков. Битком набитые
людьми, они длинной вереницей едут по улице. И тут я замечаю, что улица
быстро заполняется путниками, усталыми и изможденными. Многие из них уже
не идут, а скорее ползут вдоль домов в одиночку или небольшими группами,
и все в одном направлении.
В этот момент ко мне подходит пошатываясь официант с бутылкой пива,
которую я заказал. От жары он едва волочит ноги. Поставив передо мной
пиво, он тяжело опускается на стул за соседним столиком. Это вовсе не
фамильярность; просто он смертельно устал, пока шел от буфета до моего
столика. Невероятно грязным платком он вытирает пот со лба.
Кроме нас, на веранде больше никого нет, и я предлагаю ему выпить со
мной пива.
— Спасибо, — отвечает он, — но лучше я немного посижу. А то мне придется
снова бежать в буфет, потом обратно.
Лень отвечать. Он же принимает мое молчание за согласие. Промочив горло,
я говорю:
— В общем нам с вами не очень-то плохо, у нас все-таки есть пиво! А
взгляните на этих горемык: они уже еле дышат! Кстати, куда это они идут?
Ведь обычно здесь довольно мало народу! — Скоро рамадан, месяц поста.
Все эти бедняки — паломники, и идут они в священные города мусульман —
Мекку и Медину. Но несчастным и в голову не приходит, какие беды
подстерегают их в пути. Конечно, здесь довольно жарко, а в Саудовской
Аравии они попадут из огня да в полымя. Некоторые из них навсегда
оставят свои кости в Аравийской пустыне, часть продадут в рабство. Треть
паломников, проходящих через Хартум, никогда не возвращается домой. Во
всяком случае, так говорят…
* * *
Слова официанта наводят меня на размышления.
Рабы?
Да, мы немало слышали рассказов о невольничьих рынках в Саудовской
Аравии, стране, в которой женщины постоянно носят чадру и которая сама
окутана плотной, непроницаемой чадрой. Короткий разговор с официантом не
выходит из головы. Я все смотрю и смотрю на усталых, запорошенных пылью
паломников и припоминаю отрывочные сведения, почерпнутые мной из
сообщений печати и радио… И вот у меня окончательно вырисовывается уже
давно вынашиваемый план путешествия на Аравийский полуостров.
Очень символично, что план этот созрел именно в Хартуме. Ибо здесь
собираются паломники почти со всей Восточной Африки, дабы в священный
месяц поста отправиться через Красное море в Саудовскую Аравию и
совершить хадж, то есть паломничество.
