— Этого львёнка мы назовём Добряк! — сказал Сеня Зюкин.
Львёнок раскрыл пасть и попытался зарычать. Сеня сунул ему бутылку с молоком. Львёнок зажмурился и стал тянуть молоко через соску, цепляясь за горлышко и за рукав Сениного халата то одной, то другой лапой.
— Пей, пей, — говорил Сеня. — Расти большой и умный.
Добряк рос быстро.
Каждое утро Сеня водил его на прогулку по главной аллее. Иногда Добряк убегал вперёд.
Так было и на этот раз.
Я качался один на деревянных качелях. Время было раннее. В тени под деревьями дремала Ведьма, рыжая дворняжка. Днём она всё больше спала, а ночью ходила по всему зоосаду, за что её и прозвали Ведьмой.
Вдруг из-за поворота показался Добряк. Он заметил меня издали, бросился ко мне и полез на качели. Ведьма подняла голову и насторожилась. Я не знал, что мне делать. В кармане моей куртки были бутерброды, завёрнутые в бумагу. Добряк зацепил зубами свёрток и тянул его к себе.
Ведьма вскочила на ноги и зарычала. А Добряк уже навалился на меня своими тяжёлыми лапами.
— Сеня! — закричал я. — Сенечка!
Свёрток вывалился из моего кармана, и бутерброды рассыпались по земле.
Добряк, сильно качнув доску, спрыгнул с качелей. В ту же минуту Ведьма вцепилась зубами в его ухо. Добряк отбивался от неё, мяукал и рычал.
Теперь я испугался, что Добряк обидится на меня из-за этой Ведьмы. А подойти было страшно.
Сеня Зюкин бежал к нам, перепрыгивая через клумбы и размахивая руками. Ведьма сразу отпустила Добряка и зарычала на Сеню. Но он ей сказал:
— Ну знаешь! Это уж слишком! Ты моих львов не трогай!
Ведьма что-то проворчала в ответ и ушла в кусты.
— А ты чего испугался? — сказал мне Сеня. — Он же Добряк, мухи не обидит.
Добряк съел мои бутерброды и смотрел на меня, зажмурившись. Правое ухо, за которое его оттрепала Ведьма, слегка оттопыривалось.
— Да я-то ничего, — сказал я, собравшись с духом, — только у меня все пуговицы отлетели.
Пока Зоя Пухова пришивала пуговицы к моей куртке, Сеня рассказывал, какой номер он покажет на манеже.
— Я поднимусь с Добряком под купол цирка, — говорил Сеня. Понимаешь?
— Понимаю, — ответил я.
— Нет, ты послушай! Я поставлю два самолёта на карусель. Мы с Добряком сядем в машины, а они — круг за кругом — будут подниматься выше и выше!
Я ещё никогда не видел Сеню Зюкина таким. Он поднял правую руку, как бы приветствуя публику.
— Представьте! — продолжал Сеня, обращаясь ко мне и к Зое. — Цирк полон. У кассы, возле которой толпятся люди, висит объявление: «Билетов нет».
