Пороки входят в состав добродетели, как ядовитые снадобья в состав целебных средств.
Козьма Прутков
Все наши начинания связаны с надеждой на то, что именно они принесут нам счастье (иначе зачем бы мы это делали?). И все наши начинания строятся на наших иллюзиях, как замки на песке. Иллюзии быстро рассеиваются, но «процесс пошел», и что-то со всем этим нужно делать, чтобы хоть как-то завершить, поскольку уже вложено множество усилий и упований.
Самая большая иллюзия состоит в том, что наши дети родятся удобными и приветливыми, похожими на молчаливых пупсов, глядящих на нас с фотографий семейного фотоальбома. Они будут вежливо слушать нас, когда мы искренне постараемся донести до них важные для нас вещи, они будут растворяться в пространстве, когда мы устанем и захотим тишины, и, конечно, они не будут стремительно меняться, заставляя нас постоянно к ним приспосабливаться.
Мы вообще об этом не думаем. Вокруг полно знаков, подтверждающих, что все будет легко. Во-первых, мы сами выросли и помним, что с нами было просто. Во-вторых, нам постоянно попадаются родители с радостными детьми. Да, мы регулярно видим в магазинах на полу малышей, выпрашивающих у своих родителей очередные игрушки, и орущих младенцев в колясках. Но очевидно, что у этих детей плохие родители, которые не могут правильно растолковать детям, как себя надо вести. Мы-то будем хорошими родителями… И все спокойно объясним.
Вспомните трагедию, которая постигла Л. Н. Толстого. Он решил воспитать себе жену – видимо, проанализировав несчастные и счастливые семьи, которые предварительно тщательно описал. Теоретически все казалось очень логичным: нужно обучить жену делать все правильно (со своей точки зрения) и потом просто жить долго и счастливо. Для эффективного осуществления проекта необходимо взять податливый и хорошо обучаемый материал (мы помним, что Бог с этой целью взял ребро, будучи уверенным, что ребро не сможет иметь своего мнения). А это означает, что будущая жена должна быть молоденькой и послушной девочкой, которую следует методично натаскивать на определенные вещи. Толстой именно так и поступал, не замечая, однако, как сам при этом менялся в сторону, противоположную своим исходным представлениям. Более того, он не просто менялся, но менялся стремительно, все более и более отдаляясь от того образа, который создал сам в другом возрасте и с другой картиной мира. Конец известен всем, и он очевиден: уже стариком Толстой был вынужден бежать от идеального создания собственных рук.
При этом огромное количество семей, в которых люди не ставят перед собой столь высоких задач, как воплощение своих иллюзий в супруге, действительно живут долго и часто счастливо. Потому что можно приспособиться к другому человеку, пускай даже обладающему недостатками, свойственными всем людям, но к себе, идеально нарисованному в своем воображении, приспособиться нельзя.
Проблема состоит в том, что, внушая ребенку свои идеальные представления, мы своими действиями одновременно формируем в нем реальные поведенческие стереотипы, которые часто весьма далеки от того, о чем мы осознанно мечтаем. И они тем надежнее закрепляются в ребенке, чем сильнее горит в родителе страстное желание выступить в роли демиурга, творящего человеческую душу, собственными руками замешивающего это душевное тесто и затем формирующего готовый облик ПО ОБРАЗУ И ПОДОБИЮ СВОЕМУ. Даже Богу его творения часто не нравились и приходилось их регулярно топить.
Мы хотим, чтобы ребенок был честным, но постоянно лжем сами, в том числе и ему. Мы хотим, чтобы он учился хорошо, но забываем, когда сами интересовались новостями науки. Мы хотим, чтобы он достиг успеха, но не прикладываем никаких усилий, чтобы просто освоить что-то новое. Мы хотим, чтобы ребенок дружил с теми, кто нравится нам, но душой тянемся к встрече со старыми товарищами, при этом вздыхая в ожидании «нужных друзей».
Есть и вторая проблема. Часто родители хотят, чтобы их ребенок стал таким же энергичным, как они, таким же волевым, как они. Они забывают, что в ребенке только половина генов относится к их геному. У ребенка другая душевная организация просто потому, что он творение не одного человека – мужчины или женщины, – а двух. В нем сложным образом переплелись черты отца и матери, а за счет высказываний и поведения родителей встроены также и характеристики их предков.
Наконец, есть еще одна проблема. Нам кажется, что ребенок рождается слабым и беззащитными и что именно мы решаем, каким он будет. Но нужно помнить, что эта реальная беззащитность и слабость – важнейший эволюционный инструмент, который возник, чтобы ребенок мог управлять взрослыми. И если взрослый расслабится, то именно ребенок будет контролировать их взаимодействие, но не потому, что он монстр или плох от рождения, а потому, что таковы эволюционные механизмы, позволявшие выжить лишь тем, кто силен (не обязательно физически, но часто именно психологически).
Когда-то взрослые заставили нас научиться тому, что они считали важным, теми средствами, которые сами освоили в детстве, и теперь мы точно так же считаем возможным применять насилие по отношению к собственному ребенку, поскольку мы-то точно знаем, что поступаем правильно. Однако наши насильственные действия встречают сопротивление, а потому конфликт неизбежен.
