Волхвы. Дилогия

Волхвы. Дилогия

Авторы:

Жанр: Историческая проза

Циклы: Государи Руси Великой , Волхвы

Формат: Полный

Всего в книге 229 страниц. Год издания книги - 1994.

Россия блистательной эпохи Екатерины II. Граф Калиостро, тайные ордена масонов и розенкрейцеров внедряют опасные мистические учения в умы высшего русского общества, что грозит утерей истинной веры и духовной гибелью. Потому что волхвы — это люди, владеющие тайными знаниями, достигнутыми без Божьей помощи, а значит их знания могут завести человечество в преисподнюю.

Читать онлайн Волхвы. Дилогия




Волхвы


Иисусу же родшуся в Вифлееме Иудейстем

во дни Ирода царя, се, волсви от восток приидоша

во Иерусалим… и падше поклонишася Ему:

и отверзше сокровища своя, принесоша Ему дары,

злато и ливан и смирну.

Евангелие от Матфея (2:1, 11)

И аще имам пророчество, и вем тайны вся

и весь разум, и аще имам всю веру,

яко и горы преставляти,

любве же не имам, ничтоже есмь.

Первое послание к Коринфянам
апостола Павла (13:2)

Часть первая

I


Императрица улыбнулась, и в ясных глазах её мелькнул насмешливый огонёк.

— Конечно, — сказала она, — для человека, покинувшего Петербург два десятка лет тому назад, здесь многое должно казаться новым и совсем неузнаваемым, но вряд ли происшедшие перемены могут поразить того, кто покинул этот город семи- или восьмилетним ребёнком… Это слишком ранний возраст для наблюдений, да и воспоминания вряд ли способны сохраниться в достаточной мере полными.

— Я не был тогда ребёнком, ваше величество. Мне сорок лет, а тогда, стало быть, было двадцать.

Императрица сделала невольное движение назад, с большим изумлением вглядываясь в своего собеседника.

Перед ней был крепкий и стройный человек среднего роста. Ни одна морщинка ещё не тронула его молодого и красивого, несколько бледного лица, поражавшего своим твёрдым и спокойным выражением. Сразу, не вглядываясь в этого человека, его можно было принять за юношу, однако теперь, пристально смотря на него, императрица заметила, что в его интересном лице уже нет и следа неопределённости, мягкости и женственности — спутников раннего возраста.

«Но сорок лет!.. Разве это возможно?.. Смеётся он, что ли, надо мною?» — невольно подумала она.

Наконец она сообразила и вспомнила всё, что ей было известно об этом человеке. Вспомнила, что, разрешив Ивану Ивановичу Бецкому представить его ей сегодня, во время праздника, она и думала увидеть человека зрелого возраста. Но, взглянув на него в первую минуту, когда он спокойно и почтительно склонился перед нею, она забыла о его летах. Она сразу подметила в нём нечто особенное, в чём ещё, конечно, не могла дать себе отчёта, но что ей понравилось. Через минуту, после первых фраз, она уже перешла с ним в тот благосклонный, несколько шутливый тон, какой часто принимала с молодыми людьми и девушками, когда бывала в хорошем расположении духа. А сегодня весь день она именно была в таком расположении.

— Возможно ли это? — наконец проговорила она. — Где нашли вы секрет стирать следы безжалостного времени? Какие волхвы передали вам это искусство, столь драгоценное и для всех нас, смертных, недостижимое?

Говоря это, она всё продолжала вглядываться в его спокойное и бледное лицо, на котором мелькнула теперь улыбка, почему-то показавшаяся ей загадочной.

— Да, я знаю, я очень моложав, — сказал он, — но не знаю, ваше величество, большое ли это благополучие… иной раз даже не совсем лестно казаться моложе своего возраста.

Что было в этих словах — упрёк? Во всяком случае, лицо императрицы внезапно стало серьёзным. Её шутливый благосклонный тон исчез, и она уже как бы совсем новым голосом спросила:

— И все эти двадцать лет вы провели за границей, князь?

— Нет, ваше величество, я два раза приезжал в Россию, только не был в Петербурге.

— Двадцать лет — это много, много времени, и от двадцати до сорока — лучшая пора жизни! Если вы так изумительно сохранились, вы должны были провести эти годы безмятежно и счастливо?!

Лицо его оставалось спокойным, и он ничего не ответил. Императрица продолжала:

— Да, я знаю, помню, Иван Иванович говорил мне, что вы учёный, что вы много работали, чуть ли не во всех университетах Европы — и в Германии, и в Англии, и во Франции… Я очень вам завидую, князь. Но что мне особенно приятно, это то, что вы, проведя почти всю жизнь в чужих краях, вдали от родины, не забыли русского языка и выражаетесь на нём так, как бы никогда отсюда не выезжали.

— Ваше величество, я в детстве говорил и думал по-русски, я никогда не забывал, что я русский, и берёг в себе это. А что я правильно изъясняюсь — что же в том удивительного? Когда-то наш язык был чуждым для вашего величества, а вы его знаете не хуже моего, а, быть может, и гораздо лучше.

Екатерина едва заметно кивнула головою и наградила своего собеседника прекрасной улыбкой.

— Я русская, — проговорила она.

В это время в их разговор ворвались раздавшиеся неподалёку звуки музыки, шум и движение придворной толпы. Императрица, всегда жадно и с интересом вглядывавшаяся в новых людей и увлекавшаяся в первую минуту своими наблюдениями и впечатлениями, вспомнила, где она, и решила, что пора прекратить эту беседу. Но всё же ей как бы жаль было сразу отпустить нового знакомца. Она сделала шага два вперёд, остановилась и обратилась к нему:

— Теперь вы остаётесь здесь, не правда ли? Вы приехали не для того, чтобы снова возвратиться в Европу?

— У меня ещё нет никаких определённых планов, ваше величество.

— Передайте вашему батюшке, что я сожалею о его недуге, что я довольна была познакомиться с вами. Да, я всегда любила вашего отца, я думала одно время, что он может быть одним из моих деятельных помощников… По правде сказать, я сердилась на него за то, что он всегда упрямо отстранялся от серьёзной роли, какую мог бы играть при его дарованиях. Но я уже давно не сержусь… Быть может, он и прав… Как бы ни было, старого я не забываю: в трудное время он оказал мне немало услуг — и я ему благодарна… До свидания, и прошу помнить, что сын князя Захарьева-Овинова может всегда рассчитывать на моё расположение.


С этой книгой читают
Третий Рим. Трилогия

В книгу вошли три романа об эпохе царствования Ивана IV и его сына Фёдора Иоанновича — последних из Рюриковичей, о начавшейся борьбе за право наследования российского престола. Первому периоду правления Ивана Грозного, завершившемуся взятием Казани, посвящён роман «Третий Рим», В романе «Наследие Грозного» раскрывается судьба его сына царевича Дмитрия Угличскою, сбережённого, по версии автора, от рук наёмных убийц Бориса Годунова. Историю смены династий на российском троне, воцарение Романовых, предшествующие смуту и польскую интервенцию воссоздаёт ромам «Во дни Смуты».


В сетях интриги. Дилогия

Исторические романы Льва Жданова (1864 — 1951) — популярные до революции и ещё недавно неизвестные нам — снова завоевали читателя своим остросюжетным, сложным психологическим повествованием о жизни России от Ивана IV до Николая II. Русские государи предстают в них живыми людьми, страдающими, любящими, испытывающими боль разочарования. События романов «Под властью фаворита» и «В сетях интриги» отстоят по времени на полвека: в одном изображён узел хитросплетений вокруг «двух Анн», в другом — более утончённые игры двора юного цесаревича Александра Павловича, — но едины по сути — не монарх правит подданными, а лукавое и алчное окружение правит и монархом, и его любовью, и — страной.


В тисках Бастилии

Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.


Поход группы Дятлова. Первое документальное исследование причин гибели туристов

В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.


Плащ еретика

Небольшой рассказ - предание о Джордано Бруно. .


В индейских прериях и тылах мятежников
Автор: Джеймс Пайк

Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.


За Кубанью

Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.


Заслон

«Заслон» — это роман о борьбе трудящихся Амурской области за установление Советской власти на Дальнем Востоке, о борьбе с интервентами и белогвардейцами. Перед читателем пройдут сочно написанные картины жизни офицерства и генералов, вышвырнутых революцией за кордон, и полная подвигов героическая жизнь первых комсомольцев области, отдавших жизнь за Советы.


Куколка

В наследии современного классика Джона Фаулза — возможно, величайшего британского писателя XX века — роман «Куколка» занимает особое место, являясь по сути его творческим завещанием. В свое последнее крупное произведение автор всемирно известных бестселлеров «Коллекционер», «Волхв», «Любовница французского лейтенанта», «Дэниел Мартин» и «Башня из черного дерева» вложил весь накопленный интеллектуальный и духовный багаж, все отточенное десятилетиями мастерство.Роман публикуется в новом переводе. Более того — он впервые выходит по-русски полностью: переведены и вплетенные в романную ткань фрагменты хроникальной секции лондонского ежемесячника «Джентльменз мэгэзин», которые не только складываются в живописную панораму эпохи, но и содержат ключ к возможной разгадке происходящего.А происходящее в романе — таинственно донельзя.


Шанхайский цирк Квина

На пляже возле имения генерала японской секретной службы четыре человека устраивают пикник. Трое из них в противогазах.Через десять лет эта встреча помогает разбить немцев под Москвой.Через двадцать лет после окончания войны в Бруклин приплывает самая большая в мире коллекция японской порнографии. А старый клоун Герати отправляет мелкого бруклинского жулика Квина в Японию на поиск его родителей.Последний раз их видели перед войной, на некоем легендарном цирковом представлении в Шанхае.Впервые на русском — дебютный роман бывшего агента ЦРУ Эдварда Уитмора, уверенная проба пера перед культовым «Иерусалимским квартетом».


Бронежилет для планеты
Жанр: Боевик

На юге Афганистана действует группировка радикальных исламистов «Фронт возрождения». В горах в условиях строгой секретности идет строительство складов для оружия и боеприпасов. Испытывая острую нехватку в рабочей силе, бандиты нападают на торговый караван и захватывают в плен мужчин местного племени хату. Вождь хатуитов обращается за помощью к российскому атташе в Кабуле Сомову. Для освобождения пленников и уничтожения базы террористов срочно формируется группа российского спецназа под командованием майора Скоробогатова.


Брыки F*cking Дент

Тед Сплошелюбов по прозвищу Господин Арахис мало похож на других выпускников колледжей Лиги плюща. Он живет в крошечной квартирке вместе с электрической рыбкой Голдфарбом, спит среди своей писанины – постмодернистских претензий на литературу – и надеется, что однажды ему удастся великий американский роман. У Теда, как у любого человека, были родители. «Были», потому что мама умерла, а отец… С отцом у Теда такие отношения, что лучше бы их не было вовсе. Но однажды, узнав, что отец умирает от рака легких, Тед перебирается в отчий дом, и событий, и откровений, в его жизни прибавляется стократ.


Другие книги автора
Сергей Горбатов

Всеволод Соловьев (1849–1903), сын известного русского историка С.М. Соловьева и старший брат поэта и философа Владимира Соловьева, — автор ряда замечательных исторических романов, в которых описываются события XVII–XIX веков.В третий том собрания сочинений вошел роман "Сергей Горбатов", открывающий эпопею "Хроника четырех поколений", состоящую из пяти книг. Герой романа Сергей Горбатов - российский дипломат, друг Павла I, работает во Франции, охваченной революцией 1789 года.


Последние Горбатовы

Всеволод Соловьев (1849–1903), сын известного русского историка С.М. Соловьева и старший брат поэта и философа Владимира Соловьева, — автор ряда замечательных исторических романов, в которых описываются события XVII–XIX веков.В седьмой том собрания сочинений вошел заключительный роман «Хроники четырех поколений» «Последние Горбатовы». Род Горбатовых распадается, потомки первого поколения под влиянием складывающейся в России обстановки постепенно вырождаются.


Изгнанник

Всеволод Соловьев (1849–1903), сын известного русского историка С.М. Соловьева и старший брат поэта и философа Владимира Соловьева, — автор ряда замечательных исторических романов, в которых описываются события XVII–XIX веков.В шестой том собрания сочинений включен четвертый роман «Хроники четырех поколений» «Изгнанник», рассказывающий о жизни третьего поколения Горбатовых.


Старый дом

Всеволод Соловьев (1849–1903), сын известного русского историка С.М. Соловьева и старший брат поэта и философа Владимира Соловьева, — автор ряда замечательных исторических романов, в которых описываются события XVII–XIX веков.В пятый том собрания сочинений вошел роман «Старый дом» — третье произведение «Хроники четырех поколений». Читателю раскрываются картины нашествия французов на Москву в 1812 году, а также причастность молодых Горбатовых к декабрьскому восстанию.