Вторая половина сентября — разгар «бархатного» сезона в Сочи. Дни стоят теплые, тихие. Вечера и ночи не удушающе влажные. Море в это время года кажется еще теплее. На пляжах, особенно после рабочего дня, появляется много местных жителей. «Дикари» с детьми разъехались по домам, все хотят успеть к школе. Новая волна отдыхающих — это совсем другая публика: солидная, степенная, денежная, предпочитающая санатории и пансионаты, а не частный сектор. У сочинцев, пополнивших свой бюджет за счет отдыхающих, начинает проходить почти не скрываемое в августе раздражение к летним «оккупантам». Город слегка затихает, блаженствует!
Пляжи еще не пустуют, и разместиться можно свободно, вольготно, не толкаясь, не переругиваясь из-за лежаков.
Тишину и блаженный покой всего курортного побережья могут нарушать только стайки студентов. «Срубив» деньжат в стройотрядах, они торопятся спустить их здесь, на Черноморском побережье Кавказа. Скоро октябрь с его студенческой картошкой. А там уже занятия, поэтому торопятся жить — и правильно делают.
К первым числа октября разъедется по стране вся «бархатная» публика. В любой ресторан можно попасть без обязательной трешки или пятерки в лапу швейцару, стоящему перед дверью с табличкой «Мест нет». В центре ресторанного зала еще можно увидеть пару-тройку «ночных бабочек» — как в то время называли девиц легкого поведения. С тоскливыми лицами сидят за почти пустыми столами. В лучшем случае греют в ладошках фужер с сухим вином. Что вы! Тогда у нас еще не было этой капиталистической заразы — проституции. Все проходило спокойно и тихо, без скандалов в газетах. Но через несколько дней исчезнут и они. Улетят на зимние квартиры в «первопрестольную» и «северную столицу». Санатории, пансионаты наполовину заполнят труженики полей и хлопковых плантаций. Пляжи опустеют. Наступает сочинская осень, переходящая в пакостную, промозглую зиму. Дожди могут продолжаться неделями, просекают все насквозь: зонты, плащи, куртки. Под ногами постоянно хлюпает, и тебе начинает казаться, что еще чуть-чуть — и ты весь покроешься зеленой плесенью.
Потом опять будет начало мая. Город начнет оживать. Его жители, как трудолюбивые пчелки, отогревшиеся на солнышке, чистят и расправляют крылышки, с удовольствием потирают лапки в предчувствии наступающей веселой «оккупации».
Работы в международном отделе перевозок заметно убавилось. Не было таких летних запарок, когда все двенадцать часов смены люди носятся как угорелые и на обеденный перерыв в рабочую столовку бегают поодиночке. Уже появились паузы минут по сорок и более, когда никого нет на прилет и вылет. Можно спокойно посидеть в холодочке, покурить, потрепаться за жизнь.
Получив утром план на пассажиров, я пробежал его глазами и «споткнулся» — что-то было не так. Стал просматривать более внимательно: вот оно! Рейс Свердловск — Сочи, а далее стояло: два человека — Франция. За все годы работы такого я еще не встречал. Мы знали, что Свердловск, Челябинск и весь регион Урала закрыт для посещения иностранными туристами, а тем более «западниками». Иду к нашему диспетчеру.
— Людмила Ивановна, вы это видели?
Показываю ей строчку в плане прилетов.
— Это что-то странное. Если тебе не трудно, уточни у начальника смены «Интуриста», ждут они этот рейс или нет, потом скажешь мне.
Жорка, начальник смены, листает свой журнал, бежит пальцем по столбцу рейсов, читает:
— Свердловск — два человека, Франция, категория обслуживания — люкс!
Удивленно смотрим друг на друга, пожимаем плечами, и я возвращаюсь в диспетчерскую.
В процессе работы после пятого-десятого рейса эта строчка в плане позабылась. Наступила большая пауза, не спеша пообедали в служебной столовой. Ребята разбрелись кто куда. Кто залег в транзитном зале на диванчик вздремнуть после обеда, кто трепал языком в комнате у девчонок. Небольшая группка туристов, приехавшая на вылет слишком рано, сидела у барной стойки. Курили, потягивая кофе. Я сидел на диване в зале ожидания, листал газету — тишь и гладь аэрофлотовского «бархатного» сезона.
После плотного обеда явно не читалось. Надо присоединяться к ребятам в транзитном зале. До нашей очереди на рейс еще далеко, почти час. Можно подавить диванчик. Бросил газету, сладко, до хруста в суставах потянулся. Из диспетчерской донеслось:
— Девочки, Свердловск на кругу, встречайте на семнадцатой стоянке.
Любопытство победило. Надо посмотреть, что это за французы из Свердловска. Подремать еще успею.
Слышно, как посвистывая турбинами на малых оборотах «тушка» заруливает на стоянку. Светка вызвала автобус и уехала встречать. За ней Артем на электрокаре, снимать багаж.
Минут через пятнадцать автобус с пассажирами в сопровождении дежурной вернулся от самолета. Первой из открывшихся дверей выпорхнула Светка, обернулась к пассажирам и протянула руку, предлагая помощь пожилому мужчине. Он засмеялся и, опираясь на палку, спустился на перрон сам, а затем протянул «руку помощи» пожилой даме, следовавшей с ним.
Пара была пожилая, хорошо за семьдесят, если не больше. Оба — абсолютно седые. Одеты добротно и со вкусом, но без всяких изысков. Мужчина слегка прихрамывает. Жена — а это, несомненно, была жена — шла с ним под ручку. Со стороны было хорошо видно, что в этом больше нуждается он, чем женщина. От самого автобуса они все втроем о чем-то оживленно говорили. Когда подошли ближе, стало ясно — говорят по-русски.
