Последняя вместе проведённая ночь, последний поцелуй, последний разговор, последняя чашка утреннего кофе, последнее «я тебя люблю», последний смех и взгляд, к сожалению, мы просто не знаем, какой именно раз станет для нас последним, поэтому очень часто мы не ценим то, что имеем думая, что у нас ещё полно времени и шансов проживать моменты снова и снова.
Я вздрагиваю от чувства падению и чудом не сваливаюсь с дивана, с трудом открываю глаза и слышу странный шум, будто бы кто-то ковыряется ключом в дверной скважине.
Меня тут же сковывает страх, а сердце начинает стремительно набирать обороты. Приподнимаюсь на диване и всё ещё сонными глазами осматриваю заваленное мусором ателье, всё по-прежнему. Повсюду валяются вещи, упаковки от чипсов, бутылки от колы и куча другого мусора, окно закрыто плотными жалюзи, и всё ателье погружено в серость, хотя на улице во всю светит яркое и жаркое солнце.
Сначала я думаю, что мне просто показалось, но я снова слышу этот странный звук, а затем лёгкий скрип входной двери, чья-то болтовня, шаги и шум чего-то тяжёлого.
Грабители? Посреди белого дня? Скованная страхом, опускаюсь на диван и накрываюсь пледом с головой. Надеюсь, меня убьют быстро и я, в принципе, уже не против.
— Боже мой, что за вонь!? — слышу я до жути знакомый недовольный голос и, убрав плед с лица сажусь на диване, дабы убедиться в своих догадках.
— Розмари? — сорвавшимся голосом удивляюсь я, смотря на женщину стоящую у входа с полным непониманием и ужасом на лице. — Что вы здесь делаете? — прокашлявшись, спросила я, не двигаясь места.
— Кларисса Олдридж, почему в твоём ателье так несёт чипсами «Cheetos» — с явно злостью спрашивает она, останавливая свой взгляд на мне. — Боже мой, — хватается она за сердце и на секунду мне кажется, что ей действительно плохо. — Что с тобой стало? Меня не было всего полгода.
Я тяжело вздыхаю и откидываюсь на диван и закрываю глаза. Мне жутко стыдно перед ней, но я пыталась… правда, но у меня ничего не вышло, я устала и опустила руки и поднимать их я не намерена.
— Я вас спрашиваю, юная леди! — говорит Розмари стоя прямо надо мной. — Кларисса!
— У меня депрессия! — слишком резко отвечаю я, открывая глаза и садясь на диване. — Что вы здесь делаете? Не понравилось на острове?
Розмари несколько секунд вглядывается мне в глаза, затем её взгляд заметно смягчается и она садится на диван рядом со мной.
Она всё та же, короткие русые волосы, пара морщин и стойкий взгляд.
— Если я улетела на остров, это не значит, что я совсем перестала интересоваться бурной жизнью Нью-Йорка, — спокойно отвечает она и берёт меня за руку.
Розмари знает о том видео.
— Я не хотела вмешиваться, но всё это время я чувствовала, что что-то не так… — она оглядывается по сторонам пытаясь скрыть отвращение. — И, кажется, была права. Нужно было приехать раньше.
— Зря вы приехали, — качаю я, головой освобождая свою ладонь. — Только время зря потеряли.
— Кларисса, я понимаю, что ты злишься…
— Я не злюсь — усмехаюсь я, поднимаясь с дивана. — Я просто… — я сжимаю ладони пытаясь справиться с тем, что вот-вот вырвется наружу. Слёзы уже начинаю заполнять мои глаза, и я отворачиваюсь. — Я ничего не хочу.
— Ладно, — вздыхает Розмари и встаёт с дивана. Ну вот, я обидела и скорее всего, прогнала единственного человека, который меня ещё не ненавидит.
Я вытираю слёзы и, скрестив руки на груди, поворачиваюсь ней и не могу скрыть удивления.
Она поднимает жалюзи, впуская яркий солнечный свет, открывает окна настежь, впуская свежий воздух и обернувшись, удивлённо смотрит на меня.
— Я поняла, тебе не нужна жалость, тебя не нужно успокаивать, так что я буду вести себя с тобой как раньше: требовательно и жёстко.
— Я же…
— Замолчи, пожалуйста, — перебивает меня она. — Прими ванну, переоденься во что-нибудь чистое и сходи в магазин за кофе и чем-нибудь низкокалорийным, — презрительно осмотрев меня с ног до головы, приказала она и, взяв телефон, начала набирать чей-то номер.
Я не стала спорить и молча, прошла в ванную. Забавно, всего пару минут назад я спокойно спала в своём бардаке и наслаждалась запахом чипсов, а сейчас меня заставляет мыться человек, который я думала, отдыхает на островах, нежась под палящим солнцем.
Я захожу в ванную, взяв с собой два полотенца, и включаю горячую воды, и пока ванная набирается, снимаю большую футболку, которая уже грязная: в жирных пятнах от чипсов, колы, бюргеров, пиццы и от другой быстрой еды. Поднимаю грязные длинные русые волосы в высокую шишку и ложусь во всё ещё не набранную ванну, облокачиваюсь о край и закрываю глаза.
Почти три месяца прошло с того самого вечера, когда я чуть не сбросилась с крыши и я всё ещё жива, что однозначно хорошо… наверное. Столько времени прошло, а мне всё ещё снятся кошмары, если я не приму свои таблетки, которые мне удалось достать, хотя они и продаются по рецепту. Я принимала их раньше, мне их тогда прописали и когда я их пила мне не снились сны, я их не помнила и дабы облегчить свою жизнь, я решила снова ими воспользоваться.
Я продала большую часть своего гардероба и на вырученные деньги покупала быструю и неполезную еду, потому что она гораздо дешевле, я выходила на улицу только в магазин и обратно… удобно на самом деле. Но из-за этой еды и максимально пассивной жизни я довольно таки сильно поправилась, килограммов на 5–6 и чтобы не видеть своего заплывшего в жире тела, я носила только футболку размера на три больше моего собственного.
