— Можете орать сколько вам вздумается, миссис О'Харли!
Она прерывисто дышала. Пот катился по ее вискам, она вцепилась пальцами в края каталки и взяла себя в руки.
— Молли О'Харли не орет, давая жизнь своим детям!
Она не была крупной женщиной, но ее мелодичный, музыкальный голос, даже когда она говорила без напряжения, доносился до всех уголков просторного помещения. Ей пришлось собрать все силы, чтобы воспользоваться им. Муж привез ее в больницу всего за несколько минут до конца родов.
У нее не было времени, чтобы подготовиться, никто не шептал ей ласковых слов, никто не держал за руку. Дежурный акушер мельком осмотрел ее и велел везти в родильный зал.
Большинство женщин бы испугались, оказавшись в чужом городе, в окружении незнакомых людей, от которых зависит их жизнь и жизнь ребенка, пробивающегося в этот мир.
Ей тоже было страшно. Но будь она проклята, если признается в этом!
— Вы крепкая, да? — Доктор знаком велел медсестре вытереть ему лоб. Отопление явно пора бы уже выключить.
— Все О'Харли крепкие, — сумела ответить она, хотя ей хотелось кричать. Господи, как же ей хотелось выкрикнуть всю свою боль! Роды начались преждевременно. Оставалось только благодарить Бога, что не слишком преждевременно. Схватки следовали одна за другой, не давая ей ни минуты передышки.
— Хорошо еще, что ваш поезд не опоздал на пять минут, иначе ребенок появился бы прямо в вагоне.
Наконец показалась головка ребенка.
— Не сдерживайтесь, дышите.
Она осыпала доктора ругательствами, которые почерпнула за семь лет жизни с Фрэнсисом и еще за семь лет игры в мрачных клубах всех городков, от Лос-Анджелеса до гор Катскилл. Он лишь прищелкнул языком, когда она задышала, как паровоз, и уставился на нее.
— Прекрасно, вот теперь прекрасно! Продолжайте в том же духе, миссис О'Харли. Тужьтесь. В случае чего, чтобы облегчить первый вздох, прибегнем к помощи шлепка!
— Я вам дам шлепок, — пригрозила Молли и стала тужиться, преодолевая последнюю головокружительную боль.
Ребенок появился на свет с воплем, эхом отдавшимся от стен родильного зала. Молли сквозь текущие по лицу слезы наблюдала, как доктор повернул головку, плечи, тельце.
— Девочка! — Засмеявшись, она уронила голову на подушку. Девочка! Она это сделала! И разве Фрэнсис не будет гордиться? Измученная, Молли слушала первые крики своей дочери.
— Даже не пришлось шлепать по попке, — заметил доктор. Маленькая, подумал он, вероятно, фунтов пять в лучшем случае. — Она крошечная, миссис О'Харли, но выглядит вполне жизнеспособной.
— Ну разумеется. Послушайте, какие у нее легкие. Да она кого угодно оглушит. На несколько недель раньше срока, но… О господи!
Почувствовав новую схватку, Молли напряглась.
— Держите ее. — Доктор передал девочку медсестре, а другой знаком велел придержать Молли за плечи. — Похоже, у вашей дочери появится компания!
— Еще один? — Между болью и бредом Молли начала смеяться. В ее смехе не было ничего истерического, но что-то сильное и смелое. — Черт тебя побери, Фрэнк! Ты всегда умел удивить меня!
По холлу пружинящей походкой вышагивал мужчина, в пятый раз за три минуты вскидывая взгляд на часы. За танцами он проводил столько же времени, сколько за работой. Он был стройным и подвижным, с неизменным оптимизмом во взгляде. Время от времени он проходил мимо маленького мальчика, дремлющего в кресле, и проводил рукой по его склонившейся головке.
— У тебя будет братик или сестренка, Трейс! Нам могут сообщить с минуты на минуту.
— Я устал, папа.
— Устал? — С громким раскатистым смехом мужчина поднял мальчика с кресла. — Сейчас не время спать, мой мальчик! Рождается очередной О'Харли. Это знаменательная ночь.
Трейс положил голову на плечо отцу:
— А в театр мы так и не попали!
— Попадем еще. — О'Харли совсем недолго сожалел об отмененном представлении. Ведь и в Дулуте есть клубы. Он успеет организовать себе парочку выступлений до момента, когда они сядут на следующий поезд.
Фрэнк родился для того, чтобы всю жизнь развлекать, петь, танцевать, и благодарил счастливые звезды, что Молли была такой же. Видит Бог, колеся по стране и давая представления во второразрядных клубах и прокуренных гостиных, они зарабатывали немного, но ведь у них еще все впереди! Правда, долгий перерыв всегда чреват потерей работы.
— Ты не успеешь оглянуться, как мы станем группой «Четыре О'Харли». Нас ничто не остановит!
— Ничто не остановит, — повторил мальчик, уже не раз слышавший эти слова.
— Мистер О'Харли?
Фрэнк остановился и, прижав к себе сына, повернулся к доктору. Он был всего лишь мужчиной, ни сном, ни духом не ведавший, как проходят роды.
— Я О'Харли. — У него пересохло в горле.
Он даже не мог сглотнуть. — Молли? Молли в порядке?
Широко улыбнувшись, доктор потер подбородок:
— Ваша жена та еще женщина!
Его захлестнула волна облегчения. Обуреваемый эмоциями, Фрэнк крепко поцеловал сына.
— Слышишь, мальчик? Твоя мама та еще женщина! А ребенок? Я знаю, что еще не время, но ребенок в порядке?
— Крепкие и красивые, — начал доктор. — Все.
— Крепкие и красивые. — Вне себя от радости, Фрэнк пустился отплясывать быстрый тустеп. — Моя Молли умеет рожать! Она может пропустить реплику, но всегда найдет выход из положения. Как опытная актриса. Разве это не… — Он осекся и пристально посмотрел на доктора, продолжавшего улыбаться ему. — Все?..
