Рука Кэла Бэрроу была вытянута, а пальцы сжимали скрученную веревку, закрепленную за выступ ковбойского седла. Он стоял у хвоста лошади, устремив на меня взгляд своих серо-голубых глаз, вернее, той части их, которая виднелась из-под полузакрытых век.
– Незачем поднимать панику, – сказал он спокойно. – Я только хотел спросить вас, где в этом городе я могу спустить шкуру одной гадине?
Его голос был тих, а сквозь открытую дверь доносился шум, так что на самом деле его речь звучала для меня так:
– Я …олько …отел спро… ас где эт… ор…де я м…гу …пустить …куру одной …ад…не
Но все это слишком сложно, так что с настоящего момента звуковые эффекты опускаю.
Я водил пальцем вверх и вниз по отполированному ремню стремени, с тем чтобы случайные зрители этой сцены, если таковые были, подумали бы, что мы обсуждаем достоинства седла.
– Полагаю, – поинтересовался я, – что эта гадина двуногая?
В этот момент через арку прошла Нэн Кармин, девушка-ковбой, с каштановыми волосами, в розовой шелковой, расстегнутой у ворота рубашке. Она направилась к двери на террасу, ступая на цыпочках по кашанскому ковру, обошедшемуся Лили Роуэн в четырнадцать тысяч долларов. Я невольно повысил голос, чтобы ей не пришлось напрягать слух, если она любопытна.
– Конечно, – сказал я, поглаживая кожу, – можно было сделать это и помягче. Почему его не делают мягче?
Но я, может быть, привел вас в замешательство? Кашанский семицветный ковер с изображением цветущего сада отнюдь не место для расположения лошади. Но дело в том, что лошадь – это не совсем лошадь, а ее чучело. Седло предназначалось победителю в соревнованиях по родео, которые должны были начаться через час. Кашанский ковер, 19х34, лежал на полу гостиной квартиры Лили Роуэн, находившейся на самом верху десятиэтажного дома на Шестьдесят третьей-стрит между Мэдисон и Парк-авеню в Манхэттене.
Было три часа, понедельник. Группа гостей, собравшихся на террасе, только что перебралась туда из столовой – здесь должны были подавать кофе.
Главным блюдом за столом служили две дюжины куропаток, прибывших из Монтаны на крыльях, сделанных руками человека, поскольку они были лишены возможности летать на собственных.
Когда я проходил через гостиную, направляясь на террасу, меня отозвал в сторону Кэл Бэрроу. Он сказал, что хочет спросить у меня кое о чем. Вот мы с ним и пошли осматривать седло.
Когда Нэн Кармин, пройдя мимо нас, вышла из гостиной, Кэлу не пришлось понижать голос – ведь он его и не повышал.
– Да, двуногая, – подтвердил он. – Я решил посоветоваться с кем-нибудь, кто знает этот город, и подумал, вот этот тип – Гудвин – как раз тот, у кого можно спросить, потому что он занимается здесь детективным бизнесом и должен знать. И мой приятель, Харви Грив, сказал мне, что ты – о'кей. Я буду звать тебя Арчи, можно?
Это было решено еще за столом, всегда только по имени.
– Годится, – он отпустил веревку и схватился за край задней луки седла. – Итак, я тебя спрашиваю. Там, где я живу, мне бы никого не пришлось спрашивать, но здесь я не лучше собаки. Я бывал в Калгари и Падмингтоне, но никогда не приезжал на Восток до этого великолепного события. Чемпионат страны по родео, – я и не думал, что такое может быть.
Он превратил это слово в «ройдейо» с ударением на «рой».
– На Мэдисон-сквер-Гарден не хватает места, – поддакнул я. – Но вернемся к этой гадине, а то нам полагается пойти и выпить со всеми кофе. В каком количестве шкуры ты нуждаешься?
– Мне нужен приличный кусок, – в его глазах появился блеск, – достаточный для того, чтобы ему пришлось зализывать рану, пока она не покроется коростой. Вся беда в этой чертовской кутерьме. Мне бы не хотелось вот так просто вылететь из нее в самый первый раз, если, конечно, это не будет из-за того, о чем я сейчас толковал. Если только я не заставлю его вынудить меня.
– А разве он тебя не вынудил?
– Да, но то уже прошло. Так вот, я думал, что ты, может быть, захочешь показать что-нибудь ему и мне на берегу реки. У тебя есть машина?
Я ответил, что есть.
– Тогда, после того, как мы туда доберемся, ты можешь предложить нам пройтись, как будто хочешь показать какое-нибудь славное местечко. Будет лучше, если ты на всякий случай побудешь поблизости. Тогда ты сможешь остановить меня, если я потеряю над собой контроль и слишком разойдусь. Когда я раздражен, то слишком горячусь.
– Или я могу остановить его, если это будет необходимо.
Блеск в его глазах появился снова:
– Я полагаю, что ты не это хотел сказать. Мне бы не хотелось думать, что ты хотел сказать именно это.
Я улыбнулся ему.
– Какого черта? Откуда мне знать? Ты же не называл его. Что, если это – Мэл Фокс? Он выше тебя, и в субботу вечером я видел, как он в двадцать три секунды одолел молодого быка. У тебя это заняло тридцать одну.
– Мой бык был хуже, Мэл сам это признал. Во всяком случае, это не он. Это – Вейд Эйслер.
Мои брови резко переместились и самое высокое положение. Вейд Эйслер не смог бы одолеть даже молочную корову за двадцать три часа. Но он вертел почти двадцатью тремя миллионами долларов и был тем самым, кто, в основном, субсидировал чемпионат страны по родео. Если выяснится, что один из участников-ковбоев позаимствовал кусок его шкуры, то будет настоящий взрыв. Так что неудивительно желание Кэла Бэрроу найти славное местечко на берегу реки.