Уроков в тот день не было, поэтому я долго нежился в постели. Мой пес Кафи, сидевший в изножье кровати, смотрел на меня так, будто хотел сказать:
— Ну же, Тиду! Ты что, не видишь, какое солнышко? Может, все-таки сводишь меня погулять?
Против солнца я ничего не имел, но меня удерживали в постели раздумья о предстоящих каникулах. В прошлом году, во время поездки в Испанию, мы оказались втянуты в страшную историю с контрабандистами, поэтому путешествие пришлось здорово сократить. Теперь я был бы совсем не прочь снова вернуться в эту солнечную страну, так похожую на мой родной Прованс, однако мои приятели предпочитали разбить палатку где-нибудь в другом месте.
В другом месте! Найти место, которое устроило бы всех шестерых, было совсем не просто. Разложив на одеяле карту Франции, я тщетно пытался отыскать такой оазис, как вдруг овчарка настороженно подняла уши. Решив, что зашел кто-нибудь из друзей, я вскочил с кровати, бросился на кухню и остолбенел.
Нет, это была не галлюцинация. На кухне действительно стоял директор лицея. Только зачем он явился? Я не знал, что и думать. Может, из-за этого верзилы из выпускного, позавчерашний спор с которым завершился несколькими хорошими тумаками? Неужели парень нажаловался? Во всяком случае, учеба была тут ни при чем: отметки в последней четверти у меня были только хорошие и отличные.
Мама, озадаченная не меньше, чем я, оторвавшись от большой уборки, стояла в фартуке и с бигуди в волосах, явно не зная, какую линию поведения выбрать. Однако, когда первое ошеломление прошло, по ее облегченному выражению лица я понял, что директор вовсе не собирался отчитывать ее за мое поведение.
— Мой юный друг! — сказал он непринужденно, хотя обычно соблюдал дистанцию. — Я проходил поблизости и не мог отказать себе в удовольствии сообщить приятную новость. Ваша работа получила высокую оценку. Я имею в виду ту помощь, которую вы оказали в восстановлении часовни в Карпьё. Министерская комиссия присудила всей вашей бригаде первый приз: круиз по Средиземному морю.
Я был потрясен. Разумеется, мы на совесть поработали на заросших колючим кустарником руинах этой часовни. Несколько недель копали ямы, перевозили на тележках камни, перевернули целые тонны земли. Но ведь прошло столько времени! Мы были уверены, что отчет о нашей работе давно затерялся в столе какого-нибудь министерского чиновника.
— Господин директор!.. Круиз?! Для всех пятерых?! Неужели это правда?
— Вот письмо.
И он протянул мне бланк министерства культуры, на котором черным по белому значились пять наших фамилий и название нашего старого доброго лицея «Круа-Русс». Путешествие было назначено на июль. Нам предстояло обойти на теплоходе «Виль-дё-Нис» все Средиземное море со стоянками в Александрии, Бейруте, Афинах и еще нескольких портах.
— Я очень рад и за вас, и за наш лицей, — продолжает директор. — Как только я узнаю подробности, сразу же вам сообщу. — И добавил, обращаясь к моей матери, которая, покраснев от смущения, безуспешно пыталась развязать узел фартука: — Простите, мадам, что оторвал вас от работы.
Он попрощался и ушел. Только тогда я заметил, что стою босой и в пижаме.
— Боже мой! — воскликнула мама, дернув за тесемку фартука с такой силой, что та оборвалась. — Принимать директора лицея в таком виде! Что он теперь о нас подумал?
Я уже немного пришел в себя и думал только об одном: как бы поскорее рассказать обо всем друзьям. Поэтому я поспешно оделся, залпом проглотил чашку кофе с молоком, свистнул Кафи и, перепрыгивая через ступеньки, сбежал по лестнице с шестого этажа.
Из моих приятелей ближе всех жил Стриженый. Он сидел у себя на кухне в неизменном баскском берете (после болезни, перенесенной в раннем детстве, он полностью облысел) и чинил роликовые коньки соседскому малышу.
— Эй, Стриженый! Потрясающая новость! Вот, читай!
И я сунул ему под нос письмо из министерства. Мой товарищ едва не свалился со стула.
— Здорово! Просто класс! — завопил он, сорвав с головы свой берет и подбрасывая его к потолку. — А что об этом говорят остальные?
— Они еще ничего не знают. Смотайся к Бифштексу и Сапожнику, а я сгоняю к Гию. Встречаемся в Пещере.
Гий жил на другом конце города, в старинном квартале Гийотвер, которому и был обязан своим прозвищем. Он был самым большим фантазером и сорванцом из всей компании. Сейчас он сидел на тротуаре и играл на губной гармонике какую-то песню, а обступившие его кругом мальчишки, надсаживаясь, подтягивали мотив. Письмо повергло его в не меньшее изумление, чем всех остальных.
— Круиз?!. Мы все отправляемся в круиз?!
И Гий принялся отплясывать нечто-то невообразимое, наигрывая при этом мелодию из оперетты:
Был у нас один моряк,
Плавал он во всех морях…
Вдруг он замер и, стоя на одной ноге, осведомился:
— А что ребята?
— Все уже в курсе. Они ждут нас в Пещере. Идем!
И действительно, все уже собрались. Мы были страшно возбуждены. Подумать только, путешествие по морю! Наше настроение передалось и собаке — Кафи радостно завертелся, виляя хвостом, присоединяясь к общему ликованию.
Встав на колени вокруг карты, мы искали на ней места будущих стоянок. Названия портовых городов звучали для нас, как музыка.
