Тема работы совмещает в силу необходимости как бы два отдельных сюжета — страницы истории союза лютичей и образование на их территории одного из крупных немецких княжеств маркграфства Бранденбург. В исследовании и той, и другой проблемы до сих пор остаются пробелы, которые автор настоящей монографии пытается по мере возможности восполнить.
Прежде всего это касается вопроса сравнительно запоздалого складывания государственности у племенного союза лютичей, что имело своим результатом постоянные вторжения соседних государств в пределы их территории. Если ранее при рассмотрении истории полабов исследователи лишь периодически обращались к отдельным вопросам, посвященным лютическим племенам, то в последнее время значительно чаще стали появляться специальные статьи и монографии. Однако вопросы, связанные со становлением и развитием государственности у лютичей, освещались в основном применительно к шпрее-гаволянской группе племен.
Некоторые исследователи (Л. Дралле, Г. Людат), настаивая на ранней дате становления государственности у гаволян (стодорян), пытаются доказать длительное правление в Гаволянском княжестве династии Прибыслидов [63, 107]. Много споров возникает относительно подчинения Гаволянского княжества Асканиями в середине XII в., что связано со скудностью и тенденциозностью источников [145–150].
Не менее актуален вопрос формирования территориальной власти в Бранденбурге. Он тоже пока изучен недостаточно. Утверждение территориальной раздробленности является одной из наиболее существенных особенностей развития средневекового германского государства. Эта проблема дискутируется в германской историографии давно. Попытки отдельных исследователей выдвинуть какой-либо из факторов в качестве решающего в процессе формирования территориального господства в германских княжествах, в том числе и в Бранденбурге, не могли решить эту сложную проблему.
Немецкие историки, отказавшись от общих монокаузальных концепций ХIХ первой половины XX вв., пытаются выяснить, с помощью каких методов имперские князья создавали в различных частях Германии свои территориальные княжества, государства в миниатюре. Историки вынуждены были заняться комплексными локальными исследованиями и рассматривать конкретные пути, которыми следовали князья при создании владельческих комплексов и установлении территориального верховенства в отдельных областях Германии. Особенно плодотворно данная тематика рассматривалась в трудах И. Шультце, X.-Д. Каля, В. Хоппе, В. Шлезинегера [16].
Хотя в этих работах и достигнуты значительные успехи в исследовании процесса становления территориальных княжеств в различных частях и регионах германских земель, тем не менее, многие вопросы, связанные с происхождением территориальной власти в стране, остаются нерешенными. Поэтому попытаемся рассмотреть начальный этап формирования территориальной власти маркграфов из династии Асканиев и охарактеризовать рычаги, с помощью которых осуществлялся этот процесс.
В эпоху Великого переселения народов пришли в движение многие племена, в том числе и массы славян. Их расселение из прародины происходило в нескольких направлениях, одним из которых было западное — к реке Лабе (Эльбе) Из смутных и нередко противоречивых известий о древних славянах можно почерпнуть сведения о том, что между Эльбой и Одером они до VI в. не жили, а жителями Заэльбья (земли по правому берегу р. Эльбы), являлись восточногерманские племена. В связи с миграционными процессами германцы покинули свои земли, которые сразу же начали заселять славяне. Остаточные группы германского населения практически не оказали никакого влияния на славянскую культуру (исключением является район Бранденбурга), сохранившую свои специфические особенности.
Славяне, поселившиеся в Заэльбье, стали называться полабскими. Союзы племен и их различные группировки складывались у полабов во время миграций для более успешного противостояния соседям в межплеменных столкновениях. Отдельные племена и слабые племенные союзы нередко исчезали бесследно или вливались в более сильные политические образования. Племенные общности полабских славян переселялись в разное время и по различным маршрутам. У них сложились три крупных племенных союза: ободриты, вильцы и сорбы. Сорбы пришли из Моравии, ободриты мигрировали с Одры, а переселение вильцев происходило тогда, когда другие племенные группы полабов уже осели. В Полабье вильцы пришли из Силезии и предгорий Карпат [78, s. 173]. По археологическим данным форма поселений вильцев в междуречье Эльбы и Одера резко отличается от планировки синхронных им всех других полабов своей компактностью и чисто оборонительным характером, а пограничные конфликты при расселении племен послужили причиной длительной вражды между вильцами и ободритами. В более поздний период в ее основе лежали уже иные факторы.
Объединение вильцев в племенной союз было вызвано необходимостью сдерживать набеги аваров и племен, сдвинутых из мест прежнего обитания натиском степняков. Роль кочевых племен и народов в формировании политической карты Европы того времени общеизвестна. Кочевые племена вытесняли жителей пограничных территорий, а те также теснили соседей, приводя в движение весь остальной мир. Усиление натиска на земледельческие народы способствовало созданию племенного союза вильцев. Сами вильцы считали, что их союз освящен давней традицией. И благодаря именно этому обстоятельству их сплоченные племена смогли успешно преодолеть все трудности миграции и колонизации новых земель. Племенными границами обычно служили крупные водные преграды, непроходимые леса, горы и т. п. Там, где не существовало подобных естественных границ, происходили постоянные военные столкновения. С выходом полабских славян за Эльбу начались конфликты с саксами.
