Старший инспектор муниципального департамента среднего образования Виктор Игнатьевич Волков уже добрых два часа трясся в жестяной кабине старенького грузовичка. Падавший за окном снег только усиливался, и посему можно было предположить, что в обещанные ему три часа дороги они не уложатся.
— Не застрянем? — тревожно спросил пассажир у шофёра, с равнодушным старанием крутившего баранку.
— Нет.
От его однозначного ответа веяло, впрочем, какой-то неубедительностью. Бывает такой тип людей, реплики которых хочется почему-то перепроверить, и водитель явно принадлежал к их числу.
— А долго ещё?
— К темноте успеем.
К темноте… А что же тогда снаружи сейчас?
Если честно сказать, затея с этой поездкой не понравилась ему с самого начала. Он даже попытался от неё отвертеться, аргументируя тем, что погружен в хлопоты относительно предстоящей свадьбы. Но начальство оказалось непреклонным.
— Три дня погоды не сделают. Тебе ж не завтра жениться.
Не завтра. Торжественная церемония назначена на конец января, а на дворе ещё только-только устанавливается зима. До сегодняшнего снегопада земля вообще стояла голая, хоть и промёрзшая насквозь.
— А почему Стоцкому не поехать?
— Стоцкий был там в прошлом году, — усмехнулся Борис Арнольдович. — А Кадочников — в позапрошлом. Так что отговорок у тебя нет никаких. Не капризничай.
Видя, что сопротивление сломлено, шеф перешёл к выдаче инструкций.
— Ты на бухгалтерию слишком не налегай — нас меньше всего волнует, куда они расходуют частные деньги. Да и чисто у них там. Своих проверяющих хватает. Ты обрати внимание на выполнение санитарных норм, на качество занятий, на персонал…
— Какие-нибудь особенные пожелания?
Шеф, показалось, слегка замялся.
— Ты всё увидишь сам, — сказал он после паузы. — Не хочу никакой предвзятости.
«Ага, — подумалось тогда Волкову. — Значит, всё же проверка не плановая».
— Когда выезжать?
— Завтра. Если у тебя нет возражений.
Возражения были. Но так и остались невысказанными. И вот теперь он сидел здесь, в изрядно натопленной кабине, с угрюмым шофёром за баранкой, в сотый раз задавая себе один и тот же вопрос: кому и зачем понадобилось строить школу в лесу, вдали от цивилизации и сопутствующих ей удобств?
Интернат «Радость» — не для простых смертных. Мало того, что обучение стоит там приличных денег, так ещё нужно доказать, что ты относишься к так называемой «городской элите», чтобы отдать в него своё чадо. Какие у них критерии отбора, одному Богу известно. На место преподавателя конкурс — как в приисковое управление где-нибудь в Петербурге. Даже уборщиц туда набирают, прошедших специальную подготовку. Швабру что ли их учили на отлёте держать, на манер мизинца с бокалом благородного вина?
Нелепость его собственной миссии — это отдельный повод для недоумений и раздражения. Неужели в таком знаковом для города заведении может быть что-то не в порядке? А если и может, то не пошлют ли они весь их департамент со своими проверками куда подальше? У них всё должно быть схвачено на самом верху. И не только городском. Играют ли они с шефом в какие-то свои игры, о которых ему, инспектору, знать не положено? Вероятней всего. А его используют в тёмную. Для формального прикрытия.
Ладно. В конце концов, их дела его не касаются. В его обязанности входит тщательно обследовать и доложить о результатах достоверно и точно. И расписаться в получении премиальных, между прочим, о которых было упомянуто отдельно. Три дня на природе, в комфортабельных (в этом он не сомневался) условиях, вдали от суеты… Другой бы на его месте был бы на седьмом небе от счастья. А он, как правильно было замечено, капризничает.
К чёрту эти мысли!
За хлопьями снега и мелькающими дворниками впереди едва угадывалась трасса, слава Богу, всё ещё отличимая от обочины. Противотуманные фары, конечно, были хорошим подспорьем, но и они не стреляли далее двадцати метров, поэтому машина ползла медленно, как на торжественном параде. Вопросов шофёру относительно сроков прибытия он больше не задавал. Во-первых, толку-то от его ответов, а, во-вторых, ему сейчас не до мыслей о каком-то там времени — он целиком поглощён борьбой со стихией.
Грузовичок неожиданно затормозил, сползая в кювет и рождая в пассажире самые отвратительные предчувствия. Он не сразу заметил фары какого-то транспортного средства, идущего им навстречу. Водитель, по-прежнему ни слова не говоря, выскочил из кабины, не позаботившись о том, чтобы закрыть за собой дверь. В получившуюся пробоину хлынул холод пополам с ветром. Но ждать объяснений пришлось недолго…
— Приехали! — закричал вернувшийся водитель, на лице которого сияла самая обыкновенная человеческая улыбка — впервые за всю дорогу.
Судя по тому, что Волков и не подумал шевельнуться, он слабо верил в эту благую весть и ждал повторного её объявления или инструкций, которые тотчас же и последовали.
— Пересаживайтесь в вездеход, барин! — скомандовал водитель и далее пояснил: — Машину здесь оставим до утра.
Однако грустным мыслям Виктора Игнатьевича, связанным с изменениями в планах путешествия, не суждено было развиться до степени болезненности. Едва ли им потребовалось более пяти минут, чтобы достичь конечной цели. Их допотопному грузовичку не хватило каких-то полкилометра, чтобы справиться со своей задачей безукоризненно.
