В сотне метров от раскинувшегося на берегу палаточного городка, в каком-то, казалось, навечно установленном ритме, катились волны Тихого океана, умирая на светлом песке, перемешанном с серыми ракушками. А на зеркальной водной глади, голубизна которой сливалась на горизонте с небесной, возле острова Пасхи застыл чилийский военный корабль «El Mendoza».
Жаркое тропическое солнце отражалось в водах залива Ханга Роа и изливало безжалостные лучи на оцепеневшее селение. Царящую тишину нарушал лишь отдаленный лай собаки пастуха.
В огороженном треугольнике, вершины которого образовали церковь, дома военного губернатора и доктора Педро Лимезиса, ютились скромные белые домишки местных жителей с небольшими ухоженными палисадниками. Спокойному пейзажу, оживленному несколькими пальмами и молодой порослью эвкалиптов, придавали необычность странные каменные колоссы, разбросанные то тут, то там по вулканической поверхности острова.
Часть этих огромных Моаи, изъеденных эрозией, высилась на склоне вулкана, ведущем к песчаному пляжу к востоку от поселка. Их мертвые очи из-под сводов пустых глазниц упрямо смотрели в океан. Монументальные статуи Рапа-Нуиnote 1 до сих пор хранили неразгаданной если не тайну своего происхождения, то секрет предназначения. На пляже возле залива три недели назад раскинула свой лагерь научно-исследовательская этнографическая, археологическая и океанографическая франко-чилийская экспедиция по примеру своих предшественников, пытавшихся проникнуть в тайны острова Пасхи. Экспедиция была организована Музеем человека в Париже и Чилийским археологическим институтом в Сантьяго, руководил ею блестящий специалист в области полинезийской этнографии Христиан Денуае, В состав экспедиции ’входили французские археологи Бернар Леруа и Люсьен Буске, филолог — семасиологnote 2 Жанна Мансуа и два чилийских археолога Альфредо Каррера и Лоренцо Чьяппе. Океанографическую часть представляли командан Пьер Лагранж и лейтенант Андре Фабр, управляющие Батискафом-2, который находился на борту «Мендозы».
В настоящий момент, без рубах, в одних только шортах и колониальных шлемах, защищающих от солнца, этнограф Христиан Денуае и его коллеги полоскали в голубой воде океана штук пятнадцать каменных скульптур, только что найденных в одной из пещер на острове. Археологи сидели на камнях, спустив ноги, и осторожно чистили мягкими щетками эти странные скульптуры, а этнограф Христиан Денуае и Жанна Манеуа тщательно изучали их после того, как «туалет» был завершен. Разместив на коленях блокнот, девушка скрупулезно перерисовывала туда таинственные символы, вырезанные на камне. Она копировала также примитивное изображение — нечто вроде странного человека с крючковатым носом, по ходу дела обращаясь к Денуае:
— Знаешь, Крис, меня поражает идеографическое сходство «человека-птицы», как называют их полинезийцы, с аналогичными символами у ацтеков, майя и инков.
— Действительно, странно, Жанна, — согласился тот. — Существует что-то родственное между этими идеограммами и подобными рисунками в Codex Borbonicusnote 3. Удастся ли нам когда-нибудь разобраться с этой связью? Может быть, предки жителей острова были эмигрантами с южноамериканского континента, или население острова Пасхи — результат полинезийской миграции?
— Добавим к этому загадку происхождения самих полинезийцев и получим самую сложную головоломку, — улыбнулась собеседница.
— Самую сложную? Ну уж нет. Вспомни о белых рыжеволосых гигантах пасхальских легенд, а также о белых людях с пламенными шевелюрами — совершенно неизвестного происхождения, построивших циклопический город Тиахуанако в Андахnote 4 более чем в трех тысячах пятистах километрах отсюда. Представь, наконец, что родство двух типов возможно… и что к тому же пасхальские иероглифы странным образом напоминают надписи в Мохенджо-Дароnote 5 в долине Инда… Как только начинаешь задумываться об этом, сразу хочется принять пару таблеток аспирина!
Вдруг неожиданно блокнот и карандаши вырвались из рук Жанны Мансуа и попадали в воду вместе с покрытым рисунками камнем. Девушка и ее коллеги крепко вцепились руками в скалы, которые начали дрожать и вибрировать. В то же время из недр земли доносился глухой рокот. Беспорядочно зазвонил церковный колокол. Со стороны поселка пошел треск и хруст. Выли собаки. Упав в воду, археологи старались держаться за камни, которые резко потряхивало.
— Но… Это же землетрясение…
Усилившийся грохот заглушил слова этнографа. В сотне метров от них с пьедесталов рухнули, разбились два гигантских Моаи. Церковный колокол звонил, не переставая, как бы в такт подземным толчкам. Жители поселка с воплями покидали дома, во всю прыть мчась в сторону пляжа. Помогая друг другу, Христиан Денуае и его компаньоны одолели песчаный склон, оставляя позади себя опасные рифы обнажившегося пляжа. Оказавшись на ровном месте, они, оглушенные и задыхающиеся, только и смогли переглянуться между собой. Когда посеревшие от ужаса аборигены домчались до них, толчки неожиданно прекратились и все успокоилось.
Военный губернатор Хенрик Бюлнес и доктор Лимезис наскоро опрашивали всех, нет ли раненых в поселке. Но, кажется, подземные толчки нанесли только материальный ущерб. Через минуту появился падре Кинтана в белой помятой сутане, развевающейся вокруг его толстых чресл, и задыхающийся, совсем позеленевший от страха мэр острова коротышка Антонио Хореко. Его старые штаны цвета хаки были разодраны, и сквозь прорехи виднелись расцарапанные колени.
