Роман «Серебряный бумеранг» создавался на основе воспоминаний непосредственных участников и свидетелей событий, описанных в этой книге.
Старики — очень интересные собеседники, только вот, всегда очень трудно оценить степень достоверности их долгих рассказов. Это и понятно: коварное Время иногда смешивает в сознании пожилых людей реально произошедшие факты — с легендами, домыслами, откровенными выдумками и анекдотами — в единое целое…
Лет пятнадцать назад одна очень старая норвежка рассказала мне о «серебристых дисках» летавших над Шпицбергеном в апреле 1944 года.
Она же поведала и о «разлапистом уродливом грибе на длинной тонкой ножке: как будто у него все три шляпки срослись в одну», который неожиданно «вырос» над одним из безымянных северных островков архипелага в первых числах мая того же года…
А поздней осенью 1997 года в Буэнос-Айресе (осень в тех краях начинается в конце марта месяца), уважаемый и донельзя правдивый сеньор Аугусто Романо-и-Гарсия, родившийся в 1930 году в почтенной семье русских эмигрантов, целый вечер рассказывал мне о сказочной бело-голубой стране — под гордым названьем «Аргентина».
Отдельный раздел этого повествования был посвящён 1955 году: в этом памятном году свергли классического диктатора Перрона, а ещё через месяц после этого знаменательного события — в Аргентине и Парагвае — неизвестные диверсанты уничтожили нескольких высокопоставленных наци, сбежавших в 1945-46 годах из поверженной фашисткой Германии в страны Южной Америки.
Дон Аугусто уверял, что лично видел, как по центральной улице одного провинциального аргентинского городка проносили закрытый гроб с останками Мартина Бормана. Закрытый, потому что бывший рейхсканцлер НСДАП был подло взорван русскими шпионами в доме собственной любовницы — с применением целой тонны динамита…
Внесли свою лепту в этот цветистый калейдоскоп завлекательных историй и отечественные пожилые люди обоих полов, имевшие некогда отношения к серьёзным играм рыцарей плаща и кинжала…
Автор
Юлиану Семёнову, Юрию Слепухину, Э-М. Ремарку,
а также непревзойдённому Александру Бушкову, эсквайру,
(уточняю — «раннему» Бушкову!),
с уважением и сентиментальным восторгом…
Странный сон (июнь 1943 года, Северное море, в ста километрах восточнее архипелага Шпицберген)
Послав внутренний голос далеко и надолго, он смело поплыл по направлению к острову. Поплыл ленивым и неторопливым кролем, сильно выдыхая воздух в воду через свой свисток после каждого второго гребка. Чувствовалось, что кайманы где-то рядом, окружили со всех сторон, образовав круг чистой воды с диаметром метров десять-двенадцать.
Он размеренно плыл, стараясь ни о чём не думать, время тянулось медленно и вязко, словно молочно-фруктовая ириска из далёкого босоногого детства…
Неожиданно ноги коснулись твёрдого дна, он торопливо выбрался на берег.
— Здорово это у вас получилось! — сообщил восторженный девичий голос. — Прямо как в крутых американских боевиках!
Он поднял голову и понял, что попал в беду, в Беду безысходную и неотвратимую, в ту, которая — «с большой буквы»…
Сердце провалилось в холодную бездонную пропасть. Мир изменился и засверкал новыми, абсолютно неизвестными красками. В его заледеневшей душе снова закапала звонкая весенняя капель…
Девчонка, стоящая в трёх метрах от него, казалось бы, совсем не походила на прекрасную Небесную Принцессу: худенькая, невысокая — метр шестьдесят с кепкой, короткие растрёпанные светлы волосы, когда-то голубая футболка, покрытая буро-серыми пятнами во всех местах, заправленная в такие же грязные штаны непонятного цвета.
Босая, чумазая, милая…
А глаза — огромные, тёмно-зелёные, пронзительные.
Как бы там ни было, но его сердце плавилось, истекая горячими каплями неизвестного металла, а душа звенела — в предчувствии чего-то светлого и…
И — ? Наверное, печального — до полной и нескончаемой бесконечности…
Глава первая
Архипелаг белых медведей
Качка усиливалась. Денис проснулся, помотал головой, отгоняя прочь наваждения странного сна, сел на койке, вставил ступни босых ног в кирзовые сапоги, набросил на плечи старенький бушлат, встал, распахнул дверь и, слегка пошатываясь, побрёл в направлении кают-компании. Каждый удар волны в борт «Стрелы» отдавался неприятной колкостью в кобчике. Тихонько надавив на медную дверную ручку, он вошёл в просторный салон, изысканно отделанный панелями сандалового дерева.
Гранёный стакан, стоящий на боковом откидном столике вдруг качнулся и поехал в сторону.
— Держи его! — истошно завопил Галкин, перегнулся через спинку кресла, вытянул вперёд длинную руку.
Ничего, естественно, не получилось: стакан, неожиданно развернувшись, устремился, всё ускоряясь, к другому краю стола, секунда — полёт — звон разбитого стекла:
— Дзынь!!!
— Хансен — сволочь старая! — незлобиво констатировал капитан Галкин, беря в руки метлу и совок. — Знал ведь, дурилка шведская, что надвигается сильный шторм, а стакан так не прибрал. Морда…. Ладно, мужик-то он хороший. Пусть живёт…
Громко заскрипел открываемый люк, послышался голос (на английском языке) вышеозначенного Хансена:
— Капитан! Нас догоняет неизвестный сторожевик без опознавательных знаков. Подняли международный сигнал: — «Немедленно лечь в дрейф!».
