Меня ожидала большая неприятность — я должен был отправиться погостить на три недели в Вулэм-Черсей к тете Агате. Должен признаться, что завтракал я с тяжелым сердцем.
— Дживс, — сказал я, — мне что-то невесело сегодня.
— В самом деле, сэр?
— Да, Дживс, совсем невесело.
— Сочувствую вам, сэр.
Дживс подал яйца и ветчину, и я со вздохом принялся за утренний завтрак.
— Я тщетно ломаю голову, Дживс, зачем тете Агате понадобилось меня пригласить к себе в деревню.
— Не могу знать, сэр.
— Не потому же, в самом деле, что она меня любит?
— Нет, сэр.
— Всем известно, что я ей в тягость. Каждый раз, когда, так сказать, наши пути скрещиваются, мне начинает сниться, что она гонится за мной с косырем. Она считает меня погибшим человеком и не прочь вешать на меня всех собак. Правильно я говорю, Дживс?
— Совершенно верно, сэр.
— А теперь категорически требует, чтобы я бросил все и немедленно выехал в Вулэм-Черсей. У нее, очевидно, есть на это свои причины. Неудивительно, Дживс, что у меня тяжело на сердце.
— Нет, сэр. Простите, сэр, внизу звонят.
Дживс вышел, а я со вздохом принялся за ветчину.
— Телеграмма, сэр, — сообщил Дживс, снова появляясь.
— Откройте и прочтите. От кого?
— Она не подписана, сэр.
— Вы хотите сказать…
— Что внизу нет подписи, сэр.
— Покажите.
Странная телеграмма! Вот ее содержание:
«Запомните, когда приедете сюда, необходимо встретиться как чужие».
Мы, Вустеры, плохо соображаем, особенно за завтраком, и я совершенно не понимал, в чем дело.
— Что это значит, Дживс?
— Не могу знать, сэр.
— Написано «приедете сюда». Куда это — сюда?
— Телеграмма отправлена из Вулэм-Черсей, сэр.
— Верно. Из Вулэм-Черсей. Это кое-что объясняет, Дживс.
— Что именно, сэр?
— Это не от тети Агаты, как вы полагаете?
— Едва ли, сэр.
— Вы правы. Тогда остается предположить, что некое неизвестное лицо, проживающее там, предупреждает меня о встрече с ним. Но зачем мне встречаться с ним, Дживс?
— Не знаю, сэр.
— Почему бы мне с ним и не встретиться?
— Правильно, сэр.
— Эту жуткую тайну может разрешить только время. Подождем и увидим, Дживс.
— Совершенно верно, сэр.
Я приехал в Вулэм-Черсей около четырех часов и застал тетю Агату за сочинением каких-то писем, вероятно, каверзных, с ядовитыми постскриптумами. Она посмотрела на меня не очень благосклонно.
— Ага, вот и ты явился, Берти.
— Да, тетя, я.
— У тебя нос в чем-то выпачкан.
Я вынул носовой платок.
— Я рада, что ты приехал. Мне нужно поговорить с тобою до твоей встречи с мистером Фильмером.
— С кем?
— С мистером Фильмером, министром. Он гостит у меня. Ты, конечно, слышал о нем?
— Кое-что, — вежливо солгал я. — Я вообще не вожу знакомства с министрами и мало интересуюсь политикой.
— Я хочу, чтобы ты произвел на него хорошее впечатление.
— Постараюсь.
— Не так-то легко ему понравиться. Мистер Фильмер серьезный человек с сильным характером и терпеть не может таких разнузданных и никчемных шалопаев, как ты. Ты должен оставить свои глупые, легкомысленные выходки. Во-первых, ты бросишь курить.
— О, тетя!
— Мистер Фильмер — председатель Антитабачной Лиги. Потом ты не должен пить ничего спиртного.
— Черт возьми!
— Может быть, ты хоть в моем присутствии перестанешь употреблять жаргон пивных, бильярдных и открытых сцен? Мистер Фильмер будет судить о тебе по твоему разговору.
— Но позвольте, почему я должен производить на него хорошее впечатление?
— Потому, — ответила тетя Агата, строго взглянув на меня, — что я этого хочу.
Я вышел от нее в самом угнетенном состоянии. Спустился в сад и… неожиданно столкнулся с Бинго Литтлем.
Мы с ним старые друзья и родились почти одновременно в одной деревне, вместе учились в Итоне и Оксфорде. А с Бинго не соскучишься даже и у тети Агаты.
Но я не мог понять, как он очутился здесь. Не так давно он женился на знаменитой романистке Рози М. Бэнкс и, как я слышал, собирался уехать в Америку вместе с женой читать какие-то лекции. Он сожалел, что из-за этой поездки будет лишен возможности посещать скачки в Аскоте.
— Бинго! — воскликнул я.
Он оглянулся, и на лице его вместо радости появился испуг. Он замахал на меня руками, как семафор.
— Тсс! — прошипел он. — Ты хочешь меня погубить?
— А что такое?
— Ты получил мою телеграмму?
— Так это твоя телеграмма?
— Конечно, моя.
— Почему же ты не подписал ее?
— Я подписал.
— Ничего подобного! Поэтому я ничего не понял.
— Но ты получил мое письмо?
— Какое письмо?
— Мое письмо.
— Нет, не получил.
— Так, значит, я забыл его отправить. Я писал тебе, что приехал сюда наставлять уму-разуму твоего двоюродного братишку Томаса и что необходимо, чтобы при встрече ты делал вид, что незнаком со мной.
— Но почему?
— Если твоя тетка узнает, что я твой друг, она откажет мне от места.
— Почему?
— Как почему? Если бы ты был теткой и имел такого племянника, как ты, скажи, позволил бы ты его приятелю воспитывать своего сына?
Надо сознаться, что в словах Бинго есть доля правды. Но все же он не объяснил мне всего.
— А я думал, что ты в Америке, — сказал я.
— Как видишь, нет.
— Почему нет?
— Неважно. Нет, значит, нет!
— А зачем ты стал воспитателем?
— Опять-таки не твое дело. Есть причины. И вбей себе, пожалуйста, в голову, Берти, что нас не должны видеть вместе! Позавчера твой доблестный кузен был пойман в кустах с папиросой, и это сильно поколебало мой авторитет. Твоя тетка заявила, что этого не случилось бы, если бы я наблюдал за чертенком как следует. Если еще она узнает, что я твой приятель, все кончено. Сейчас я дорожу местом.
