— Арина, вы не понимаете, — не сдавался Рохеис, вышагивая взад и вперед по палубе. — Брак для вас — наилучший выход. Я молодой, успешный и богатый купец, я смогу обеспечить вам хороший уровень жизни, защитить от проблем. Вы будете жить в моем семейном доме под крылом у моей матушки, пока я буду ходить в походы. У нас прекрасный семейный лекарь, который, несомненно, постарается вылечить ваш недуг.
— Очень выгодное предложение, — заметила я, не отрываясь от своего занятия — с помощью плоского пера я выписывала в маленькой тетради символ «Альк» — первую букву местного алфавита. Пока выходило не очень красиво, моя дизайнерская сущность не могла одобрить результат.
— Конечно! — возликовал Рохеис.
— Вы одного не учли, — я завершила строчку и подняла глаза. — Я совсем не нуждаюсь в помощи. Оларг, в самом деле, я отказываю вам, кажется, уже в пятый раз, когда вы уже успокоитесь?
— Но Арина! — возмутился он.
— И потом, — заметила я, принимаясь за строку с буквой «Бельк», — вы ведь меня совсем не любите. Оставьте эту глупую идею с браком и давайте просто дружить.
— Почему вы так решили! — возмутился он, густо покраснев. — Клянусь, вы единственная женщина, которая вызывает у меня столь яркие эмоции!
Я посмотрела на него, сосредоточившись на его эмоциональном фоне. Тяжко вздохнула:
— Мне жаль, но это лишь легкий интерес. Максимум — влюбленность, не более.
— Но почему вы так решили?! Может, это и есть моя любовь. Может, я на большие чувства вообще не способен!
Стоящий рядом и вроде бы не обращающий на нас никакого внимания полуорк — один из моих охранников, — криво ухмыльнулся. О, да, я точно знала, что он подслушивает. Миллион раз говорила, что на корабле мне ничего не грозит. Они вроде бы соглашаются, а все равно устраивают негласные дежурства поблизости. Упрямцы.
— В таком случае я скажу, что вы, Оларг, слишком мало общались с женщинами. Давайте оставим этот разговор и просто будем друзьями. И не забывайте, что вообще-то я не собираюсь замуж в ближайшие годы — у меня траур.
— Но мы могли бы объявить о нашем намеренье жениться и сделать это, как только окончится траур! — возмутился он.
Я тяжко вздохнула. Что в лоб — что по лбу.
— Вашу бы настойчивость, Оларг, да в мирное русло. Лучше взгляните, что скажете о моих прописях?
Я протянула ему тетрадь. Взглянув лишь мельком, он «соблазнительно» заулыбался:
— Ах, Арина, все, что вы делаете — всегда великолепно.
— Льстец, — припечатала я мрачно и обернулась: — Лаум, что скажешь?
Секретарь посмотрел на мои труды и нахмурился:
— Слишком округлые верхние штрихи у всех букв, они должны быть более острые, взгляните — он взял мой стилус и быстро начертил рядом свою версию символа. Указал на нужное место: — вот здесь и здесь у вас все время сглажено, а должно быть остро, угловато.
— Спасибо, — кивнула я и принялась за следующую строку, стараясь исправить указанный недочет. Это все привычка к письму по-русски сказывалась, у нас-то все написанные от руки строчные «о», «а», «д» и прочие буквы с овалом, а здесь будто капельки.
— А по-моему очень мило, — попытался все равно вклиниться Рохеис, — такой индивидуальный почерк, с округлостью. Я где-то слышал, что более округлые почерки свидетельствуют о более мягком и нежном характере.
— Тогда это точно не про меня, — ухмыльнулась я.
— Вы к себе слишком строги, — нахмурился Рохеис.
— А вы все время забываете, что я убила человека прямо у вас на глазах, — я заглянула ему в глаза и заметила мелькнувший в них испуг.
— Но вы же не хотели… вы очень милостивы, вникли в проблемы орков и освободили их семьи… и вообще…
— Все это пустые разговоры. Рохеис, вы меня извините, но вы отвлекаете меня от практики письма.
— Мы же уже зовем друг друга по именам, — насупился он по-детски.
— Ох, Оларг, — протянула я мученически.
— Я все равно дождусь, когда кончится ваш траур, и тогда сделаю вам предложение, — сказал он упрямо, вроде бы собираясь уходить.
— Вы подождите хотя бы несколько дней, чтобы предложений мне не делать! — возмутилась его наглости. — Это уже пятый наш разговор на эту тему за два дня. Уймитесь уже, Оларг. Уверена, за два года моего траура, вы найдете хорошую девушку, которая действительно завоюет ваше сердце. Ко мне вы чувствуете лишь дружбу, поверьте специалисту по человеческим эмоциям. Только упрямство и чувство долга заставляет вас предлагать мне брак снова и снова, это совсем не любовь.
— Что же тогда такое любовь с вашей точки зрения? — нахмурился он.
Я покосилась на полуорка:
— Любовь — это когда ради любимой женщины готов пожертвовать своей жизнью.
— Ага, а на что эта любимая женщина будет потом жить без мужа? — хмыкнул Оларг, тоже глянув на охранника.
— Ох, вы совсем не романтик, — покачала я головой.
Наконец, я осталась наедине со своими слугами и прописями. И то и другое в прошлой жизни звучало бы дико, но тут уж как случилось. Нежный морской бриз теребил выбившуюся из прически прядь, на горизонте можно было разглядеть серые пики Огненной гряды, некоторые из которых выпускали в воздух клубы серого дыма или белого пара.
Недолго мне пришлось пробыть в относительном одиночестве, ко мне подошел капитан Гарт, который при юном, но неопытном капитане Дорфе самовольно стал исполнять роль первого помощника.
