Жили-были дед да бабка.
Жили они в дремучей тайге, за тремя сопками да за пятью оврагами, в лесной сторожке.
Все вы, конечно, догадались, что дед этот был не простой дед. Догадывался об этом и мальчик Алёша, потому что папа и мама называли деда «чудесник-кудесник». Давно догадывался, а проверить никак не мог: очень уж редко приезжал дед в город, где жил Алёша.
Но вот однажды в каникулы залаял на улице пёс Никудышка, шарахнулись с завалинки куры, а в окно заглянула ушастая лошадиная голова.
— Алёша, дедушка приехал! — закричала из кухни мама.
И правда: заскрипели на крылечке ступеньки, распахнулась дверь, и вместе с морозцем в прихожую ввалился сначала большущий мешок, а потом сам дед-бородед в тулупе до самых пяток.
Все знают, что самые замечательные события случаются в каникулы. Так было и на этот раз. Прежде всего из дедова мешка посыпались смолистые кедровые шишки. Потом дед порылся и вытащил берестяной туесок с мороженой клюквой. За клюквой появилась длинная связка сушёных грибов.
— Белки нам с бабкой натаскали, — между прочим заметил дед.
«Понятно, — подумал Алёша. — Простому деду белки таскать грибы не будут. Очень им надо!»
Но главное случилось в обед, когда пришёл папа. Дед заявил, что забирает Алёшу с собой за три сопки, да за пять оврагов в лесную сторожку.
— Всё равно у парня каникулы, да и бабка по внучку соскучилась.
Папа с мамой немного поколебались, но ведь дед был чудесник-кудесник, и они согласились.
Простился Алёша с папой и мамой, закутался в дедов тулуп, и поехали они в дремучую тайгу.
Провожал их пёс Никудышка, но так как это был городской пёс, он побоялся бежать за три сопки, да за пять оврагов и возле киоска, где летом продавали мороженое, отстал.
Потянулись за городом белые поля, пригрелся Алёша и слышит — полозья напевают:
Небольшая ноша —
Старый дед с Алёшей.
Небольшая, небольшая,
Нам катиться не мешает.
«Задремал я, наверно», — подумал Алеша, встряхнулся и спрашивает у деда:
— Дедка, а почему ты в сторожке живёшь, что ты там делаешь?
— Лес стерегу, — отвечает дед.
«Ну да! Зачем его стеречь, убежит он, что ли?» — не поверил Алёша, но возражать деду не стал.
Под вечер, когда проехали два оврага и одну сопку, наскучило Алёше сидеть.
— Ну что ж, — решил дед, — давай слезем, погреемся.
Идут они по дороге, смотрит Алёша, а дед рукавицы на санях оставил. Удивился мальчик:
— Ты чего это, дедка, рукавицы снял?
— Э, брат, — улыбается дед, — жаркие они очень. В них только чай кипятить.
— Как так чай кипятить?
— А очень просто. Хожу я по тайге, чайку захочется, не бежать же к бабке. Я в кружку воды зачерпну, — эвон она кружка, в мешке лежит, — поставлю её в рукавицу. Пока курю, глядишь, вода закипела, пей на здоровье.
Ну? — удивился Алёша. — Так ты, дедка, правда чудесник-кудесник?
— Я что, — скромничает дед, — я так, полукудесник, а вот бабка твоя — полная кудесница. Это она рукавицы шила.
— Деда, а что она ещё может делать?
— Всё может. Оладьи, допустим, здорово печёт.
— А как? Расскажи, пожалуйста!
— Как? Да обыкновенно. Сковородку у нас медведь утащил, так она накалит утюг, шлёп на него тесто. Тесто пошипит — и оладья готова, сама с утюга соскакивает. Вкусные оладьи получаются. Вот приедем, попробуешь.
«Ну, чудеса!» — думает Алёша.
А тут сорока на дорогу выскочила, пострекотала, пострекотала — и в кусты.
— Чего это она, дедка?
— Это соседка наша, — отвечает дед, — рядом живёт. Увидела нас, к бабке полетела сказать, что едем. Ну садись, смеркается уже, торопиться надо.
Уселись старый и малый в сани, подстегнул дед лошадь, и покатили они дальше.
Долго ли, коротко ли ехали, — вторую сопку миновали. Звёзды на небе высыпали. У деда в лесу звёзд побольше было, не то, что в городе. Засмотрелся Алёша на звёзды, слышит, полозья опять напевают:
Утомилась лошадь,
Задремал Алёша.
Утомился, задремал,
Мал ещё Алёша, мал.
Поморгал глазами Алёша, смотрит — огонек между стволами мигает. Сначала Алёша подумал, что это звёздочка с неба опустилась. В тайге всё может быть. Потом чувствует — дымком потянуло.
— А вот и наша сторожка, — говорит дед. Приехали.
Утром, как дед и обещал, угостила бабка гостя чаем с оладьями. Правда, Алёша не видел, как их бабка на утюге печёт, проспал с дороги. Но оладьи были вкусные, лучше тех, что мама на сковородке готовила.
После завтрака надели дед и Алёша лыжи и пошли настоящую тайгу смотреть. А тайга была рядом, прямо у дверей сторожки и начиналась. Направо посмотришь — деревья, налево посмотришь — деревья прямо — тоже деревья. А за деревьями опять деревья.
Идут дед и внук, по сторонам посматривают.
— Ишь, зайцы-то что на снегу написали! — говорит дед. — Перед морозом бегают.
Много следов на снегу, а больше всего заячьих.
Тянутся цепочками: два круглых, два продолговатых, два круглых, два продолговатых.
— Хорошо зайцы пишут, — продолжает дед, — ровно, аккуратно. А ты, Алексей, что-то мне своих тетрадей не показывал. Красиво, поди, писать выучился?
Промолчал Алёша. С чистописанием-то у него как раз дела были неважные. У всех ребят ничего, а в его тетрадке не хотели буквы ровно стоять, за линейки лезли, то влево, то вправо валились, только что не плясали.
