Реквием по одуванчикам
Авторы: Владислав Петрович Крапивин
Жанр: Публицистика
Циклы: не входит в цикл
Формат: Полный
Всего в книге 2 страницы. Год издания книги - 2012.
Писатель размышляет о том, как местные власти трудятся над "озеленением" его родного города — Тюмени. К сожелению, подобная картина наблюдается сейчас по всей стране.
Читать онлайн Реквием по одуванчикам
Владислав КРАПИВИН
Реквием по одуванчикам
Фото: Виктория Ющенко
Газета «Тюменский курьер» радостно сообщила в номере за 17 мая, что в городе начали косить одуванчики. В заметке эти безвредные и беззащитные цветы названы врагами.
Чьи это враги? Детей? Взрослых, которые с детских лет привыкли радоваться желтым россыпям весеннего многоцветья?
В прошлом году я печатал в «Тюменском курьере» документальную повесть о съемках фильма «Бегство рогатых викингов» (кстати, работа над ним успешно продолжается). И там не удержался, посвятил несколько абзацев теме, которая для меня — очень наболевшая. О том, как в Тюмени методично изничтожают зелень. Не удержусь, повторю…
«… Для чего на городских улицах упорно косят траву? Ну ладно, в подражание англичанам можно стричь парадные газоны. А зачем трогать зеленую поросль в старых переулках у деревянных заборов и вдоль дорог? Неужели выбритые наголо, раскаленные от зноя обочины лучше одуванчиков, аптечной ромашки, лютиков, подорожников? Даже густые лопухи, репейники и полынь скрашивают деревенскую простоту окраин. А маленькие дикие орхидеи, которые кое-кто называет «Венериным башмачком»! Глянешь, и душа радуется. Но приходят дядьки в оранжевых жилетах и с трескучими косилками. Прошлись — и полегшая трава остается сохнуть и гнить вдоль тротуаров. Зачем это делают? Особенно в знойную пору, когда дорог каждый глоток кислорода, подаренный уличной зеленью. Может быть, начальство боится, что в травяных зарослях станут прятаться маньяки и террористы?
Один знакомый журналист как-то разъяснил мне:
— Ты не понимаешь! Газоны и клумбы насаждаются по плану, по распоряжению властей. Они легитимны. А уличная трава растет по собственной воле, где вздумается, проявляя излишнюю самостоятельность и непозволительный демократизм. А всякий намек на демократию, даже в зеленом мире, воспринимается начальством болезненно…
Может, и в самом деле так?» После возращения в Тюмень я живу здесь шестой год. Много хорошего. Но много приходится видеть и горького. Высокий берег, превращенный в помпезные бетонно-гранитные бастионы, которые летом раскаляются от солнца и с которых не подступишься к воде, (и на которые не выберешься, если упадешь с лодки); сожженные старинные дома; снесенный старый драмтеатр, с которым так много связано в истории города; штабеля спиленных тополиных стволов… На всяких выступлениях в школах и в литературном музее-центре автора этих строк любят именовать «певцом одуванчикого лета», «мальчиком из тополиного города». А на деле тополя пускают под корень. Теперь же добрались и до одуванчиков, самых безобидных растений, которые символизируют пору раннего лета, которые всегда были признаком солнечного детства.
Итак, одуванчики объявлены здесь врагами.
Следовательно, враг и я. Ведь именно среди одуванчиков и другой летней травы живут герои моих книжек, в которых действие разворачивается в Тюмени: «Голубятня на желтой поляне», «По колено в траве», «Гваделорка», «Трофейная банка, разбитая на дуэли», «Самолет по имени Сережка», «Стеклянные тайны Симки Зуйка» и многих других…
Сейчас деятели детских библиотек вновь подступают ко мне: надо, мол, принять участие в мероприятиях, посвященных годовщине вашего музея. Не знаю, приму ли. С музея убрали кем-то изгаженную большую вывеску, и о «певце тополиного города» там больше ничего не напоминает… А если встречусь с ребятами, они обязательно спросят: «Над какой книгой вы сейчас работаете?» Я не люблю говорить о недописанных повестях, но на этот раз, наверно, расскажу о книжке «Переулок капитана Лухманова».
Финал в этой книжке такой. Одного четвероклассника исключили из участия в военной игре, потому что он не захотел стрелять из пневматической винтовки по мишеням, напоминающим людей. Мальчику казалось, что игрушечный выстрел по нарисованному человеку может где-то вызвать настоящую смерть (этакий вот «нетипичный» мальчик). С него сдернули бумажные погоны, и он ушел к друзьям, которые любили играть в переулке, заросшем одуванчиками. И вовремя успел туда! Мальчишечья компания встала шеренгой против «косарей» — крепких дядек с косилками, которые пришли изничтожить под корень всю траву («благоустройство города»!). Появилась полиция. Это с одной стороны. А с другой — учителя ближней школы, которые решили не давать в обиду ни своих детей, ни одуванчики (представьте себе, еще есть такие учителя).
Бить и разгонять детей на сей раз не решились (видимо, еще не забылась история, как зимой в Питере пьяные полицейские чины до смерти забили пятнадцатилетнего подростка Никиту Леонтьева). Только хамоватый лейтенант Марочкин, который когда-то учился у старой учительницы Ольги Петровны, сказал ей с ухмылкой:
— Ну да, мирная картина. Там, на стадионе, одноклассники вашего Ромочки учатся быть защитниками страны, а он отсиживается за подолом любимой учительницы. Извините за прямоту.
Но Ромка не отсиживался. Поблескивая марлевой заплатой, как наградой, он ушел к ребятам и встал в шеренге между Матвеем Рощиным и длинной девочкой по имени Шурик.
— Он вполне на своем месте, Марочкин, — сказала Ольга Петровна. — Там, на стадионе, дети пока только учатся. А он защищает страну уже сейчас. Когда не дает косить одуванчики…
