(1)
Выйдя из зелёного пламени камина, киваю слегка толстому бармену, стоящему за стойкой из тёмного дерева, лениво протирая стеклянный стакан белой тряпицей, одетому в серую рубаху и накинутый поверх неё белый фартук. Невербальными чарами очищаю от сажи тёмно-синий фрак и чёрные кожаные туфли, после чего произношу:
— Здравствуй, Том, как день? Как семья?
— Добрый день, мистер Малфой, — отсалютовал мне стаканом лысый хозяин «Дырявого Котла». — Всё прекрасно.
— Вот и чудно, — белой перчаткой касаюсь красного галстука-бабочки, являющегося единственным ярким пятном в моём образе, но артефакт не засёк никаких возможных угроз для моих жизни и здоровья в пределах ближайших пятисот метров (такой себе заменитель пророческого дара, но за неимением лучшего, приходится ограничиваться тем, что можно достать за деньги). — Номер для встреч подготовлен?
— В лучшем виде, — расплылся в довольной улыбке трактирщик. — Ваши друзья уже ожидают вас. Комната — двадцать четыре.
— Благодарю, — кивнув, в последний раз скольжу взглядом по утопающему в полумраке залу, стилизованному под средневековое заведение (разве что уровень санитарии на куда более высокой ступеньке, да столы со стульями выглядят так, будто бы только вчера вышли из рук мастера) и постукивая окованным серебром наконечником трости, с навершием в виде головы дракона, направляюсь к лестнице на второй этаж. — Бог — одинокий ребёнок, брошенный всеми в пустом магазине игрушек. Бродя среди полок, убивающий время, понимая что взрослым не нужен…
Напевая себе под нос нехитрый мотив песни, в это время ещё даже не написанной автором, восхожу по лестнице и шагаю вдоль не такого уж и короткого коридора к самой последней двери, в створку которой стучу костяшками кулака свободной руки. С той стороны раздаётся звук отодвигаемых стульев, а затем вход мне открывает крупный мужчина в чёрном костюме, с галстуком-бабочкой, выражением лица более подходящим мыслящему кирпичу (и не скажешь, что глава рода Кребб любит читать поэмы и играть на фортепиано) квадратной челюстью и безразличным взглядом. Увидев меня, он тут же отступил и сделал намёк на поклон, как и положенно вассалу, которого сюзерен вытащил из тюрьмы, после случая произошедшего десять лет назад.
Заходя внутрь достаточно светлой и просторной залы, которую определённо расширяли чарами, замечаю Гойла, который стоял чуть сбоку и в стороне, и был одет схожим с товарищем образом.
— Друзья мои, — киваю людям, на помощь и поддержку которых всецело могу полагаться, но отнюдь не из-за каких-то там долгов или клятв, а благодаря многим испытаниям, через которые пришлось пройти за долгие годы сотрудничества. — Вижу, вы уже приступили к ленчу.
— Кидаю взгляд на стол, за которым стоят четыре стула, на котором стоят тарелки, бокалы и лежат столовые приборы. Некоторые блюда, вроде запеченного поросёнка, уже несут на себе следы ножей… Для непосвящённых, подобное могло бы служить признаком неуважения, но в наших кругах «бывших» Упивающихся Смертью, факт трапезы моих помощников означает то, что они проверили комнату на подслушивающие и подглядывающие чары, устройства или лазы, а еду — на незапланированные рецептом добавки.
Оба мужчины молча пожали плечами и развели руками, подтверждая свою репутацию молчунов, из-за которой их считают недалёкими мордоворотами. Улыбнувшись уголком рта, присаживаюсь на свободное место, так чтобы следить за входом, и приступаю к трапезе… пусть и успел перекусить дома.
«Есть нужно часто, но понемногу, чтобы желудок успевал переваривать съеденное. Зелья, разумеется, помогут справиться с несварением, ожирением, другими проблемами, но злоупотреблять ими не стоит. Да и самодисциплина, в особенности для чародея — это важнейший из элементов могущества».
* * *
Десять лет назад, после гибели Тёмного Лорда (только так и никак иначе, ибо человек это был хоть и неоднозначный, но умный, сильный, харизматичный и целеустремлённый) меня, как и других известных Упивающихся Смертью, поймали и бросили в магическую тюрьму, охраняемую тёмными тварями порождёнными некромантией, называемыми дементорами. На острове, где стоит Азкабан, благодаря своим деньгам, должникам среди министерских работников и жадности некоторых чиновников, мне пришлось провести только три месяца…
«Три долгих, мучительных, наполненных страхом и безнадёжностью месяца. Если бы не Нарцисса, полгода выхаживавшая меня, попутно заботясь о нашем первенце, то многое могло бы пойти по-другому».
Как говорит кавалер ордена Мерлина Первой Степени, директор школы чародейства и волшебства, президент Международной Конфедерации Магов и просто великий светлый волшебник Альбус Дамблдор: «Любовь — это великая сила» (опустим то, что тоже самое он говорит о пении учеников Хогвартса, от которого уши вянут даже у распределяющей шляпы). В какой-нибудь другой реальности, где наш с Нарциссой брак был договорным, а не по любви, она бы не стала заботиться о муже с подобным трепетом, в результате чего мой разум вернулся к кристальной ясности, откидывая замшелые догмы и правила, за которыми прятался спасаясь от безумия.
