– Никогда не понимал, почему это называют кровавым месивом.
Фирлес думал об этом уже не в первый раз. По правде говоря, он размышлял об этом куда чаще, чем следовало любому нормальному человеку. Может, кровавый спрей? Или даже кровавый туман? Видите ли, когда днями напролет только и делаешь, что избавляешься от мертвых тел, а вместе с ними – и от разнообразных телесных жидкостей (в основном от крови, учитывая, как много ее содержится в человеческом теле), то невольно пытаешься подобрать такое слово, которое наиболее точно описывает, что ты видишь перед собой.
Такое слово, которое не навевало бы ассоциации с карапузом, радостно топающим по колено в грязи. Месиво.
– Как насчет кровавого фонтана? – предложил Вишез.
Он опустился на корточки напротив Фирлеса, его белоснежные волосы блестели от пота. Оба смотрели на человека с дыркой во лбу от одной-единственной пули. Устрашающе точная работа. Работа профессионала, не абы кого.
Это было дело рук «Красного дракона». Когда доходило до убийств, с ними никто не мог сравниться.
Вышеупомянутое кровавое месиво теперь украшало стену гостиной четырехкомнатной квартиры в высотном жилом доме. Сводчатые потолки, импортные мраморные полы и прочая дорогущая отделка, включая – какое совпадение! – картину Поллока[1], которую хозяин квартиры украл и вывез с Земли во время хаоса, разразившегося после Катастрофы. И теперь, по иронии судьбы, кровь расплескалась по стене рядом с картиной, словно какое-то болезненное произведение современного искусства.
– Из всех возможных слов ты выбрал фонтан?
Губы Фирлеса расплылись в усмешке. Обезоруживающей. Неотразимой. Он с детства знал, какой эффект она производит на людей. А когда вырос – конкретно на женщин. Еще совсем маленьким он научился пользоваться улыбкой как оружием. Когда растешь на улице, выражения твоего лица становятся больше чем эмоциями. Они превращаются в надежную валюту. Ту, что заставит прохожего остановиться и полезть за бумажником из заднего кармана брюк, забыв об осторожности. Так что это не просто улыбка. Это тактика выживания.
Вишез вздохнул и покачал головой.
– Прочисти мозги и тащи его на ковер. Я хочу убраться отсюда пораньше, а не как прошлой ночью. Ты забыл заклеить скотчем свой конец ковра. И тело выпало из него на 12-й авеню прямо перед толпой копов. Или ты забыл об этом?
Фирлес улыбнулся. Его улыбка словно бы говорила: «Кто, я?». Затем он бросил:
– Ты мудак.
И тут Фирлес был совершенно прав. Вишез в самом деле был мудаком. Но не в уничижительном смысле. Он был мудаком в наследственном смысле: богатым мудаком из длинной ветви богатых мудаков, отделившейся от целого семейного древа богатых мудаков. Так что да, он был мудаком. Но не мудаком. Чувствуете разницу?
– Три… Два… Один!
Они подняли тело и уложили на ближайший восточный ковер в золотисто-бордовую крапинку, в который беднягу завернут, заклеят скотчем и утилизируют. В «Красном драконе» их не зря называли «чистильщиками». Командой по очистке, которую опытные киллеры вызывали после убийства, чтобы самим не марать руки. В организации была жесткая иерархия.
И Фирлес с Вишезом прочно застряли на самом дне.
– Давай покончим с этим, – предложил Фирлес голосом человека, каждый день таскающего трупы в коврах и не испытывающего от этого занятия большого энтузиазма. Они медленно, осторожно закатывали мертвеца до тех пор, пока у них не кончился ковер и бедолага не оказался в самом его центре, словно мягкая мясистая и очень липкая начинка швейцарского рулета.
После того как они закрепили оба конца ковра скотчем, Фирлес переключился на все еще тлеющее пулевое отверстие в стене. Он осмотрел его точно так же, как археолог опытным взглядом изучает содержимое раскопок, стараясь не потревожить скрывающееся внутри бесценное сокровище.
– Ставлю тысячу вулонгов, что это был 32-й калибр.
Это была еще одна игра, в которую они играли. Только сейчас Фирлес поднял ставку. Услышав сумму, Вишез изогнул бровь и тоже пригляделся к пулевому отверстию. Изучил его с неменьшим вниманием. И с абсолютной уверенностью заявил:
– Это 380-й калибр. Стреляли из SIG Sauer. Удваиваю ставку.
Фирлес снова обследовал пулевое отверстие – настолько близко, насколько вообще возможно. Затем недоверчиво повернулся к Вишезу.
– Полная чушь! Ты вообще видел квартиру, в которой мы находимся? Да 380-й перебудил бы половину здания. Ты и оглянуться бы не успел, как в дверь бы уже барабанила домохозяйка в шелковом халате и со шпицем под мышкой, а в вестибюле толкалась бы половина всей городской полиции. Тебе понадобился бы глушитель. – Фирлес ухмыльнулся. И забил последний шар в лузу. – Да и какой тупой ублюдок вообще устанавливает глушитель на сраный SIG Sauer?
