Чтобы читатель должным образом оценил роман «Война в воздухе», я хочу предварить его несколькими словами. «Война в воздухе» стоит в одном ряду с такими написанными мной в разные годы произведениями, как «Освобожденный мир» и «Когда спящий проснется». Романы эти обычно называют «научно-фантастическими», или «романами о будущем», но удачнее было бы определить их как «фантазии о возможном». Автор обращается к тому, что уже наметилось в реальности, и показывает, как велики могут быть последствия этих явлений, когда они разовьются.
Я хочу напомнить читателю, что «Война в воздухе» написана в тысяча девятьсот седьмом году и начала печататься главами в «Пэлл-Мэлл мэгэзин» с января тысяча девятьсот восьмого года. Иными словами, еще до появления самолетов и дирижаблей. Блерио перелетел Ла-Манш только в июле тысяча девятьсот девятого года, а цеппелин переживал тогда еще пору своего детства.
Читатель не без улыбки сопоставит догадки и представления автора с достигнутыми ныне успехами.
И все же мне хочется думать, что книга эта не устарела. Она писалась не для того, чтобы доказать возможность полетов, и не затем, чтоб объяснить, как именно люди будут летать. Главная ее мысль состоит в другом, и опыт последующих лет скорее усилил, чем ослабил ее. Я хотел показать, что летающие машины в корне изменят характер войны: она будет идти не на линии фронта, а на огромных территориях. Ни одна сторона — будь то победитель или побежденный — не будет застрахована от страшных разрушений, и поскольку разрушительные силы неизмеримо возрастут, возрастет также и общая неуверенность. Поэтому «Война в воздухе» кончается не победой одной из сторон, а гибелью социального строя. Все, что случилось в мире после написания этой «фантазии о возможном», только укрепило меня в прежнем мнении. После недавней поездки в Россию, впечатления о которой я изложил в книге «Россия во мгле», я перечел свой выдуманный рассказ о крахе цивилизации, не выдержавшей напряжения современной войны — таков конец «Войны в воздухе», — и поднялся в собственных глазах. В тысяча девятьсот седьмом году, читая эту главу, многие от души смеялись и объявляли ее не чем иным, как плодом расстроенного воображения писателя-фантаста. Такой ли уж смешной она кажется вам сегодня?
И еще я прошу читателя помнить эту дату — тысяча девятьсот седьмой год, — когда он будет читать о принце Карле Альберте и графе фон Винтерфельде. За семь лет до мировой войны ее тень уже нависла над нашим лучезарным миром и была вполне различима для глаза писателя-фантаста и всякого, кто наделен здравым смыслом. Катастрофа надвигалась на нас при дневном свете. Но каждый считал, что кто-то другой должен остановить ее, прежде чем она разразится. За этой катастрофой последовали другие. Постоянное обесценивание валюты, сокращение производства, упадок просвещения в Европе достигли такого предела, что теперь несомненны для каждого разумного человека. Национальные распри и империалистическое соперничество влекут целые народы навстречу гибели. Этот процесс протекает с той же очевидностью, с какой назревали военные события в годы написания книги «Война в воздухе».
Неужто мы и сейчас поручим свою судьбу кому-то другому?
По книге «История мистера Полли» и «Война в воздухе», Одемс-пресс. (Дата не обозначена.)
