Ничто не может быть опаснее, чем путешествовать по Фронтиру ночью.
Предъявляя свои права на ночной мир, Аристократы заселили планету монстрами и фантастическими созданиями, словно захотели приукрасить чёрную смоль тьмы прикосновением мертвенной красоты. И по сей день столь отвратительные твари рыщут во власти ночи. Так вампиры показали людям клыки в отместку за убеждение оставить за дневным светом время для работы, а за ночной тьмой для отдыха. Ночь, вот главная из истин, присвоенная вампирами, и правящая миром. Прощай, ослепительный летний свет.
Вот почему ночь была полна опасностей. Ветер разносил стоны демонов, а в шёпоте тьмы слышались угрозы чудовищ, разрывающих пространство. На самом краю леса светились глаза цвета яшмы. Слишком много глаз. Даже хорошо вооруженные войска, посланные в опустошенные районы Столицы, испытывали огромное облегчение, и прямо здесь же, на дороге, они усаживались на землю, как только им удавалось проскользнуть через обветшалые жилые кварталы.
Во Фронтире дела обстояли ещё хуже. На главных дорогах между поселениями размещались грубо сколоченные станции. Но стоило солнцу закатиться за горизонт на одной из связующих заброшенные деревни дорог, и путешественникам приходилось защищаться только собственными руками и тем оружием, что они имели при себе. Лишь два существа могли выбрать ночь, в качестве времени для путешествия. Аристократ. И дампир. Главным образом, если дампир был Охотником на Вампиров.
Рассеивая повсюду брызги лунного света, призрачная тень лошади и всадника легла на пустынный холм. Животное оказалось обычным конём-киборгом, а вот черты всадника были столь же чисты и ясны, как драгоценный камень, словно воплощение необычайной красоты тьмы и луны. Всякий раз, касаясь его, слишком настойчивый ветер дрожал в нерешительности, вихрился, и сопротивлялся зарождению абсолютно иного эфира, разливающего вокруг тревожную ауру. Широкополая шляпа путешественника, его чернильно-чёрный плащ и шарф, темнее, чем тьма, а так же ножны изящного длинного меча, украшающие спину, всё поблёкло и износилось настолько, чтобы с легкостью вообразить те трудные времена, которые пережил этот путешественник.
Глаза юноши были прикрыты, возможно, чтобы избежать разносимой ветром пыли. Его профиль, казалось, был самой изысканной работой всевышнего Творца. Наездник выглядел совершенно уставшим и погружённым в тяжёлый сон. Для него сон — просто перерыв между сражениями, что очень далёк от душевного спокойствия.
В стоне ветра послышалось нечто новое. Глаза путешественника открылись. В них промелькнул зловещий блеск и тут же исчез. Его лошадь никогда не сбивалась с аллюра. Чуть более десяти секунд потребовались ему, чтобы достичь вершины холма. Теперь и остальные звуки стали чётче. Стрельба и завывания диких чудищ.
Путешественник осмотрел раскинувшуюся внизу равнину, обнаружив атакуемый небольшой дом-автофургон. Несколько малых драконов бродили вокруг него — ещё одни «дети ночи», порождённые Аристократией. Обычно этот вид жил на болотах гораздо южнее, но иногда проблемы с погодными контроллерами заставляли стаи драконов перебираться на север. Миграция опасных разновидностей животных была серьёзной проблемой Фронтира.
Фургон уже был наполовину разрушен. Дыры зияли и в крыше кабины водителя и в жилых помещениях, а драконы продолжали просовывать внутрь свои головы. Спокойно было только около дымящегося костра, спальных мешков, и пары частично обглоданных и едва распознаваемых человеческих тел, распластавшихся перед фургоном. В силу сложившихся, не зависящих от них, обстоятельств — скорее всего из-за проблем с двигателем — семья была вынуждена ночевать под открытым небом вместо того, чтобы спать, как и положено, в своем автомобиле. Словами и не описать, как опрометчиво было ожидать, что один маленький костёр разгонит существ, шныряющих по ночам в поисках пищи. Спальных мешков было три, а трупов было на порядок меньше.
Снова прозвучал выстрел. Полоска оранжевого света из окна в жилых помещениях рассекла темноту, и один из драконов пошатнулся — между его глаз образовалась дыра. Для того, кто был достаточно глуп, чтобы заночевать под открытым небом ночью, стрелок оказался хорошо осведомлённым и невероятно умелым в обращении с оружием. Люди, жившие на севере, обычно даже и не слышали, о том, куда прицеливаться, чтобы убить таких южных существ, как эти малые драконы. Ответ на загадку скоро сам явил себя. Рядом с фургоном стоял огромный мотоцикл-магнето. Кто-то изъявил желание помочь людям.
Наездник дёрнул поводья коня-киборга. Стряхивая лунный свет, покрывший круп лошади, словно слой пыли, всадник внезапно начала спускаться. Мчась галопом вниз по крутому склону со скоростью, обычно присущей поездке по равнинной местности, и всё ближе подбираясь к драконам, скакун оставлял позади себя песчаную бурю.
Заметив дерзкую атаку со стороны нового противника, дракон извернулся, а лошадь и наездник, чёрным ветром проскользнули мимо него. Алая кровь не хлынула меж глаз зверя, до момента, пока лошадь резко не затормозила, а путешественник, в развевающемся шарфе, не спешился. На первый взгляд, он двигался к существам — учитывая их громадные раззявленные пасти и ряды обнажённых окровавленных зубов — неторопливо, но, в тоже время, в этом движении проявлялась стремительность ласточки в полёте. Единственным, что окружало молодого человека в чёрном, был звук стали, встречающейся со сталью снова и снова. Будучи не в состоянии разомкнуть рты с зазубренными клыками, которые они только что захлопнули, каждый, оказавшийся рядом с ним дракон, корчился в агонии, а из открывшихся между глазами ран хлестали кровавые брызги. И дракон, сорвавшийся на путешественника с крыши фургона, не стал исключением.
