Байдарка скользила по тихой воде, и капли со звоном падали с дюралевых весел. Белые кувшинки расступались перед длинным легким корпусом байдарки, которую мама ласково назвала «Марусей», а папа еще более ласково — «Маруськой». Лена сидела впереди, и Лене было тогда семь лет. Если потянуть за правую веревочку, а по-правильному ее называют тягой, «Маруся» очень послушно и плавно повернет вправо.
— Эй, рулевой! Не спи! — окликает мама, — впереди перекат!
Кипит мелкая вода на перекате, а острые камни так и хотят пропороть байдарку — острые, зубастые, клыкастые. И надо ловко, точно провести «Марусю» между камнями, влево и сразу вправо, и опять прямо, и чуть влево — зигзаг удачи. И опять спокойная река, как будто и не было никакого переката.
— Лена, а ты прекрасный штурман, — хвалит папа, — я бы не смог так ловко провести «Маруську».
— Давайте споем, — предлагает мама, — теперь, на спокойной воде, имеем право спеть.
И они всей семьей, которую по-правильному надо называть экипаж, поют свою любимую в то лето песенку «Когда у вас нет собаки». Под эту песню так удобно грести. А стрекозы садятся на острые кончики осоки. А солнце играет в каждой капле воды и в каждой, даже самой маленькой, волне…
Однажды Лена слышала, как мама говорила своей подруге Веруше:
— Лена у нас очень спортивная девочка. Ты бы посмотрела, как она плавает. А на лыжах ходит гораздо лучше меня. Знаешь, даже обидно — я ее учила, маленькую, косолапенькую, а она ходит лучше меня.
— Закон прогресса, — туманно объясняла мамина подруга Веруша. — Дети должны все делать лучше нас.
Потом случилось так, что папа и мама расстались. Лена и мама остались вдвоем. И на байдарке ходили вдвоем по разным рекам. Вдвоем в лодке даже просторнее. Каждое лето какая-нибудь река — Гауя в Латвии, Печора, Волга, озера в Белоруссии.
— Ленка, ты не устала? — спрашивает мама, а байдарка скользит, скользит, и солнце играет в воде, и детство еще не кончилось.
Лена сидит впереди, она крепко держит весло, волдыри на ладонях уже начали заживать. Тяги руля теперь привязаны к ступням. Двинешь вперед левой ногой — и «Маруся» кротко заворачивает влево. Чуть потянешь правую тягу — пожалуйста, «Маруся» сворачивает вправо. Серая, длинная, с синей палубой, которая по-правильному называется декой.
— Лена, ты не устала?
— Ну что ты, мама. Конечно, нет.
Жаловаться на усталость неспортивно. И вообще жаловаться — последнее дело. Мама никогда не жалуется. И Лена никогда не жалуется.
А чистая вода под веслом завивается веселым бурунчиком.
Однажды мама сказала своей Веруше:
— Если хочешь, чтобы тебя не подводили, опирайся на себя, а не на других.
Лена не совсем поняла эти слова, но одно было ясно — мама сильный человек, а это, конечно, хорошо.
Они очень дружно гребут, Лена и мама, — в одном ритме и чувствуют настроение друг друга. Они — экипаж, опытный и слаженный.
— Споем, Ленка?
— Споем.
И они поют песенку про маленького принца, которую они полюбили в то лето.
На закате они причаливают к самому лучшему месту на всей реке. С шорохом «Маруся» утыкается в песок. Лена ставит палатку, мама переносит рюкзаки на берег и разводит костер. И все быстро, складно. Комары зудят и досаждают, Лена шлепает себя по чему попало.
— Ой, мам, надоели!
— Может, вернемся домой? — ирония мамы попадает в цель.
Лена старается не обращать внимания на комаров. Подумаешь, зудят. А зато закат во все небо, розовый, а по краю — желтый. И сосны красные. А ужин — вермишель или каша — самый лучший ужин. И самый душистый брусничный чай. А птицы перекликаются перед сном. И голубая цапля, вытянув назад тонкие ноги, бесшумно пролетает над рекой. Синяя птица.
— Ты можешь доплыть до того берега? — спрашивает мама.
— Могу, конечно.
Лена и правда может доплыть до того берега, хотя он еле виден вдали — в этом месте разлив, и река очень широкая.
— Ты знаешь, Ленка, — говорит мама, когда они лежат в палатке, — я очень рада, что ты спортивный человек. Уметь преодолевать — это очень важно.
— Преодолевать что? — спрашивает Лена сквозь сон.
— Ну как что? Разные препятствия жизненные. И свои собственные слабости. Ты мешок хорошо застегнула? Не дует?
— Все в порядке, мам, все очень хорошо.
Как прекрасно проснуться утром не от звона будильника, а от крика кукушки или свиста скворца. Как хорошо с разбега влететь в обжигающую холодную воду и, рассекая ее плечом, плыть рывками вперед. И вода уже не кажется такой холодной. Лена чувствует радость от собственной силы, легкости и непобедимости. Как хорошо быть спортивной — ничего не страшно. А на берегу мама, она смотрит из-под ладони и улыбается.
…Однажды они сидели у костра, Лена шевелила прутиком раскаленные насквозь ветки, от этого искры летели в лиловое небо.
— Сейчас чай закипит, — сказала мама.
Было тихо, ласково, пахло рекой.
— Мама, — спросила Лена, — а почему вы с папой разошлись?
Лене шел уже тринадцатый год, она была очень высокая, худая, длиннорукая и резкая.
Мама молчала.
— Это ничего, что я спросила? Если не хочешь, можешь не отвечать, мам.
Мама сняла с огня котелок, заварила чай. Обхватила колени руками.
— Знаешь, Лена, жизнь не расскажешь. А если коротко — из-за эгоизма. Семья — это когда жалеют другого, а не себя. И умеют подвинуться. А папа повел себя неблагородно. Во всяком случае, я так почувствовала. И не смогла стерпеть.
