Николай после случая на озере отстал от своей компании, да и жена за ним стала строго приглядывать. Вёл он теперь образ жизни степенный, трезвый. Иногда в одиночку бегал на охоту, так как был страстным охотником. Одному конечно неинтересно, толи дело с мужиками, на вездеходе прямо до зимовья. С утра в тайгу. А вечером вернёшься в зимовьё, там уже и стол накрыт, свеженина на сковородке жарится — аромат, с ума сойти, водочка на столе стоит.
— Хорошие были времена, — вздыхал он украдкой.
Но Настёна сказала, как отрезала:
— С этими охламонами больше никуда не пущу! Или развод.
Семья дороже. Пришлось ему отстать от развесёлой компании.
Как-то в пятницу, под выходной, зашёл к нему сосед Виктор Сидоров. Тот, что летом переполох на озере устроил.
Жены в это время дома не было, к тёще ушла. При ней Виктор к ним не заглядывал. Не привечала его Настя. А тут, видно, подкарауливал.
Посидели, покурили, поговорили о погоде, о знакомых, и Витя завёл разговор:
— Смотрю, один в тайгу ходишь, ну и как?
— Да никак. Только ноги зазря бью.
— А чё один-то?
— То-то ты и не знаешь. Учудил тогда. Настя теперь даже в гараж, за картошкой со мной ходит.
— Да, ладно! Все глаза истыкали. Сами-то ангелы. Придумали ерунду, а я за вас рассчитывайся.
— Рассчитыватся, он! — Вскинулся Колян. — Это надо ещё поглядеть, кто рассчитыватся!
— Да погоди ты! — Махнув на него рукой, перебил его Витёк. — Я же к тебе по делу зашёл. Едва дождал, когда твоя из дома уйдёт. Ходил я нынче в тайгу. Есть у меня солянка знатная. Козьих следов полно вокруг. Только мне одному скучно. Вот я и пришёл тебя позвать. Поехали завтра пораньше на моих жигулях. Машину внизу оставим, там у меня место укромное есть. А на сидьбу пешочком.
У Николая загорелись глаза. Он и впрямь уже который раз возвращался из тайги пустой.
— Поехали. Чтоб Настена ни о чём не заподозрила, я с вечера соберусь. Выйду с утра пораньше один. Возле отворота на первый Лугжен подожду, а ты на машине подъедешь. Только не задерживайся.
— Да я на своей ласточке мигом примчусь, ещё вперёд тебя там буду, — обрадовался Витёк.
Так и договорились. Николай встал затемно, на востоке едва розовело, когда он добрался до места встречи. Прошло полчаса. Витька не появлялся. Николай совсем озяб. Сентябрь — это тебе не июль. Хотя и стояло бабье лето, а по утрам морозец уже прихватывал.
— Наверное, что-то с машиной, — решил он и, чтобы не терять зря время, затеплил костерок. Вынув из рюкзака котелок, сходил до речки за водой. В прибрежном тальнике вырезал сучковатую толстую ветку, обстрогал её и, соорудив рогульку, пристроил котелок над костром.
Витькин красный жигуль, рыча глушителем, появился из-за поворота часа через полтора. Николай к тому времени уже согрелся, напившись крепкого, забеленного молоком чая.
— Ну, наконец-то, я уж думал, что ты не появишься, собирался уходить, — открывая дверку, — промолвил он, ныряя в тёплое нутро машины. Запах вчерашнего перегара и сегодняшнего свежака ударил в нос.
Ну, ты даёшь! — Возмутился Колян. — Я тут весь промёрз, а ты там гуляешь.
— Да, понимаешь, Танька моя с девчонками вчера уехала в гости к сестре. Пришёл я от тебя, грустно чё-то стало, вот и позвонил Петру. Считай, с лета не встречались. Так браво посидели. Раза три в магазин бегали. Я только под утро про наш уговор вспомнил. Ну, опохмелился, и к тебе.
— Пока до твоей сидьбы доберёмся уже стемнеет, — всё ещё злясь на друга, сердито произнес Колян.
— Не переживай! Мы сейчас прямо до места долетим, как на аэроплане, — стукнув его по плечу, засмеялся Витек. Николай, зная какой его дружок авантюрист, пожалел о затее охотиться с ним. Он хотел, было, вылезти из машины, но Витька ехидно поглядев на приятеля, спросил:
— Чё, испугался?
Жигуль издал звук, похожий на ржание и рванулся с места, наверное, сразу на третьей. И они помчались. Не разбирая дороги. Машину мотало из стороны в сторону. Мимо окон мелькали стволы лиственниц. Как они умудрялись проезжать среди них, одному Богу ведомо. Не выдержав, Николай закрыл глаза и стал читать молитвы. Ему казалось, что гонка будет продолжаться вечно. Но, наконец, машина остановилась. На дрожащих ногах Коля выбрался наружу. Жигуль стоял на самой вершине крутой лесистой сопки.
— А где лабаз? — Спросил он дрожащим голосом.
— Да, вот! Я же сказал до места доедем, — показал Витёк в сторону трёх высоких лиственниц, в густых ветвях которых, был пристроен настил из тонких жердей. Можем прямо сегодня охоту устроить.
— Ты чё, Витя, того? — Колян покрутил у виска пальцем. — Да после твоего дакара, здесь, ещё года два ни одной козы не появится.
— Чё-то я об этом не подумал, — почесав затылок, проговорил, озадачено его дружок, — тогда пошли в зимовьё.
Он достал из машины рюкзак, в котором что-то звякнуло.
— Однако, ты брат, подзатарился, — с досадой промолвил Колян.
— Так ить на охоту же пошли, — возразил приятель.
Ночь провели весело, уснули под утро. Первым очнулся Николай, растолкал Виктора.
— Вставай, домой надо ехать.
Когда они добрались до машины, Витька, глядя изумлённо на своего друга, промолвил:
— Ты как смог сюда заехать?
— Ты, чё? Я и за руль не брался. Это ты, затеял, не переживай, как на аэроплане долетим. Вот и долетели….
