Может, на прошлой неделе вам тоже подбросили липу?
* * *
Липа – это когда человек набирает номер Фредерик 7-8024 и говорит: «Мне надоело твердить вам про эту китайскую прачечную внизу. Владелец пользуется паровым утюгом, и шипение не дает мне спать. Может, вы арестуете его наконец?»
Липа – это когда человек присылает в 87 участок письмо следующего содержания: «Меня окружают убийцы. Я нуждаюсь в полицейской охране. Русские узнали, что я изобрел сверхзвуковой танк».
Каждый день каждый полицейский участок в мире получает свою долю липовых писем и звонков. Письма и звонки бывают разные: от искренних и благородных до идиотских. Есть люди, которые готовы предоставить сведения о тех, кто, по их мнению, являются коммунистами, похитителями, убийцами, фальшивомонетчиками, содержателями подпольных абортариев и фешенебельных публичных домов. Есть люди, которые жалуются на телеактеров-комиков, мышей, домовладельцев, орущие проигрыватели, странное тиканье в стенах и автомобили, у которых клаксон играет песенку: «Крошка, увезу тебя я на такси». Есть люди, которые заявляют, что им угрожали, у них вымогали, их шантажировали, надули, оклеветали, оскорбили, избили, изувечили и даже убили. Классическим примером может служить случай, когда в 87 участок позвонила женщина и возмущенно заявила, что ее застрелили четыре дня назад, а полиция до сих пор не обнаружила убийцу.
Бывает и так, что таинственный анонимный абонент попросту сообщает: «В кинотеатре „Эйвон“ в коробке из-под обуви лежит бомба».
Липовые звонки могут довести до исступления. Они отнимают у городских властей уйму времени и средств. Вся беда в том, что «липу» невозможно отличить от «нелипы» без надлежащей проверки.
* * *
Может, на прошлой неделе вам тоже подбросили липу?
* * *
Была среда, 24 июля.
В городе стояла жара, и, наверное, не было в нем места жарче, чем дежурная комната восемьдесят седьмого участка. Дэйв Мерчисон сидел за высоким столом налево от входа и проклинал свои тесные трусы. Было только восемь часов утра, но за предыдущий день город буквально раскалился докрасна, а ночь не принесла облегчения. И теперь, хотя солнце едва взошло, город уже пылал. Трудно было представить себе пекло страшнее этого, но Дэйв Мерчисон знал, что в течение томительно долгого дня в дежурной будет все жарче и жарче и что без толку ждать прохлады от маленького вращающегося вентилятора на углу стола, и еще он знал, что трусы, будь они неладны, не станут свободней.
В 7.45 утра начальник участка капитан Фрик закончил инструктаж группы полицейских, которым предстояло сменить на посту своих коллег.
– Сегодня, кажется, припечет, а, Дэйв? – сказал он.
Мерчисон нехотя кивнул. За свои пятьдесят три года он пережил не одно удушливое лето. Со временем он усвоил, что сетовать на погоду бесполезно – она от этого не изменится. Ее нужно пересидеть тихо, без суеты. Насчет теперешней жары он придерживался особого мнения: всему виной эти дурацкие ядерные испытания в Тихом океане. Человек начал совать нос в дела господа бога и получает по заслугам.
Недовольно поморщившись, Мерчисон одернул трусы под брюками.
Он безразлично глянул на мальчика, который поднялся по каменным ступенькам к участку и открыл дверь. Паренек посмотрел на табличку с просьбой к посетителям останавливаться перед столом, подошел к ней и стал по слогам разбирать написанное.
– Что тебе, сынок? – спросил Мерчисон.
– Вы дежурный?
– Я дежурный. – На секунду Мерчисон задумался о прелестях работы, обязывающей тебя отчитываться перед каждым сопляком.
– Вот, – сказал мальчишка и протянул Мерчисону конверт.
Тот взял его. Мальчик направился к выходу.
– Постой-ка, малыш, – сказал Мерчисон.
Малыш не остановился. Он продолжал идти: вниз по ступенькам, на тротуар, в город, во вселенную.
– Эй! – позвал Мерчисон. Он быстро огляделся в поисках полицейского. Ну, разумеется, вот так всегда. Он не помнил случая, чтобы коп в нужную минуту оказался под рукой. С кислой физиономией Мерчисон одернул трусы и вскрыл конверт, в котором лежал один-единственный листок. Он прочел его, сложил, убрал в конверт и крикнул: – Черт побери, неужели на первом этаже, кроме меня, нет ни одного копа?
В одну из дверей просунулась голова полицейского.
– Что случилось, сержант?
– Какого дьявола, куда все запропастились?
– Никуда, – ответил полицейский, – мы тут.
– Отнесите это письмо в сыскной отдел, – сказал Мерчисон и протянул конверт.
– Любовное послание? – спросил полицейский.
Мерчисон промолчал: слишком жарко, чтобы отвечать на тупые остроты. Полицейский пожал плечами и пошел на третий этаж, где, согласно указателю, находился отдел сыска. Дойдя до перегородки из редко сбитых реек, он толкнул маленькие воротца и направился к столу Коттона Хейза.
– Дежурный сержант велел передать это вам. – Он протянул конверт.
– Спасибо, – поблагодарил Хейз и развернул письмо.
В письме говорилось: «Сегодня в восемь вечера я убью Леди. Ваши действия?»
![Без права на поражение [сборник]](/storage/book-covers/f3/f3e1dc98e52ed499d715af43af3f92a53dfc3f8a.jpg)
