Билли Бак вышел на рассвете из сарая и постоял минутку на крыльце, глядя в небо. Билли был кривоногий крепыш с длинными обвислыми, как у моржа, усами, с квадратной кистью рук, бугрившихся на ладонях твердыми мускулами. Его водянисто-серые глаза смотрели сосредоточенно, а волосы, торчавшие из-под широкополой шляпы, были жесткие и почти обесцвеченные солнцем. Стоя на крыльце, Билли заправлял рубашку в синие бумажные брюки. Он расстегнул пояс и затянул его потуже. Блестящие полоски около каждой дырочки показывали постепенный, из года в год, рост его брюшка. Билли убедился, что погода хорошая, громко высморкался, зажимая поочередно ноздри указательным пальцем, и пошел к конюшне, потирая на ходу руки. Он стал чистить скребницей и щеткой двух верховых лошадей, ласково приговаривая что-то, и только-только успел управиться с этим, как в доме ударили в железный треугольник. Билли сложил вместе щетку и скребницу, приткнул их на переборку между стойлами и пошел завтракать. Движения у Билли Бака были неторопливые, но вместе с тем такие экономные во времени, что, когда он подошел к дому, миссис Тифлин еще не кончила звонить. Она кивнула ему своей седеющей головой и ушла в кухню. Билли Бак сел на ступеньки, потому что он был работником на ферме и ему не подобало входить в столовую первым. Он услышал, как мистер Тифлин топает ногами по полу, надевая сапоги.
Высокие дребезжащие звуки треугольника подняли со сна мальчика Джоди. Он был еще совсем маленький мальчик, всего десяти лет от роду, с волосами, похожими на пыльно-желтую траву, с застенчиво-вежливым взглядом серых глаз и подвижным в минуту задумчивости ртом. Треугольник проник в сны Джоди. У него и в мыслях не было, что можно ослушаться этого пронзительного звона. Он повиновался ему всегда, и другие тоже повиновались. Джоди откинул со лба спутанные волосы и стащил через голову ночную сорочку. Минута – и он уже оделся в синюю бумажную рубашку и комбинезон. Лето было в самом разгаре, значит, можно обойтись без башмаков. Войдя на кухню, Джоди подождал, когда мать отойдет от раковины к плите, потом умылся и прочесал пальцами мокрые волосы.
Мать круто повернулась к нему. Джоди застенчиво отвел глаза в сторону.
– Надо тебя постричь. Ишь зарос как, – сказала мать. – Завтрак готов. Иди в столовую, тогда и Билли войдет.
Джоди сел за длинный стол, покрытый белой клеенкой, кое-где протертой до самой основы от частого мытья. На столе уже стояла сковородка с яичницей-глазуньей. Джоди положил себе на тарелку кусок яичницы с тремя желтками и добавил к этому три толстых ломтика поджаренной грудинки. Потом принялся старательно счищать с одного желтка кровяное пятнышко.
В столовую тяжелыми шагами вошел Билли Бак.
– Не отравишься, – сказал Билли. – Это петух такую отметину оставил.
На пороге появился высокий, строгий отец Джоди, и по его шагам Джоди догадался, что отец в сапогах; тем не менее он заглянул под стол, чтобы удостовериться в этом. Отец погасил керосиновую лампу, висевшую над столом, потому что в окна уже лился утренний свет.
Джоди не стал спрашивать, куда собрались отец и Билли Бак, хотя ему очень хотелось поехать с ними. Отец воспитывал его в строгости. Джоди повиновался ему беспрекословно. Карл Тифлин сел за стол и пододвинул к себе сковородку с яичницей.
– Ну как, Билли, где у тебя коровы? – спросил он.
– В нижнем загоне, – ответил Билли. – Да я и один с ними управлюсь.
– Управиться-то управишься, но в компании веселее. А мне, кроме того, и горло не мешает промочить. – Карл Тифлин был настроен шутливо в это утро.
Мать Джоди высунула голову из-за двери.
– Карл, а когда ты вернешься?
– Не знаю. Мне надо кое с кем повидаться в Салинасе. Может быть, задержусь до вечера.
Яичница, кофе и большие оладьи быстро исчезли со стола. Джоди вышел из дому следом за обоими мужчинами. Он видел, как они сели верхом, вывели из загона шесть старых дойных коров и погнали их вверх по склону холма, к Салинасу. Они поехали продавать старых коров мяснику.
Когда отец и Билли Бак скрылись по ту сторону холма, Джоди спустился вниз по дороге и вышел на зады фермы. Из-за угла дома, извиваясь всем телом и радостно скаля свои страшные зубы, выбежали две собаки. Джоди погладил их обеих – дворняжку Боя с длинным толстым хвостом и желтыми глазами и колли Молодца, который загрыз койота и лишился в этой схватке одного уха. Здоровое ухо у Молодца неподобающим для колли образом стояло торчком. Билли Бак говорил, что у одноухих всегда так бывает. После бурных приветствий собаки с деловым видом уткнулись носом в землю и бросились вперед, то и дело оглядываясь на бегу, идет ли за ними мальчик. Все втроем они свернули на птичий двор и увидели перепела, клевавшего корм вместе с курами. Молодец погонялся за курами, ради практики, на тот случай, если когда-нибудь придется сторожить стадо овец.
Джоди побрел дальше по огороду, между рядами зеленой кукурузы, поднимавшейся выше его головы. Тыквы были еще зеленые и маленькие. Он подошел к зарослям полыни; холодная ключевая вода бежала оттуда по желобу и падала в широкую деревянную бочку. Он наклонился и потянул воду губами в том месте, где она была всего вкуснее, – около замшелого края бочки. Потом посмотрел назад – на низкий белый дом, опоясанный красной геранью, и на длинный сарай около кипариса, где жил один Билли Бак. Под кипарисом стоял большой черный котел – тот самый, в котором шпарили свиные туши. Солнце вставало из-за холма, заливая ослепительными лучами побеленный дом, побеленные надворные постройки, и матово поблескивало на росистой траве. Позади Джоди, в высокой полыни, шурша ее сухой осыпью, сновали птицы; белки пронзительно стрекотали на склонах холма. Джоди смотрел на ферму. Во всем, даже в воздухе, ему чудилась какая-то зыбкость, он чувствовал близость каких-то перемен, потери чего-то и обретения нового, неизведанного. Два больших черных коршуна неслись над холмом близко к самой земле, а их тени плавно и быстро скользили чуть впереди. Где-нибудь поблизости валялась падаль. Джоди знал это наверняка. Может быть, дохлая корова, может быть, заяц. Коршуны своего не упустят. Джоди ненавидел этих птиц, как ненавидит их каждое порядочное существо, но убивать коршунов не полагалось, потому что они подбирают падаль.
