Лондон, 1821 год
– К вам герцог Сент-Остин, сэр, – нараспев объявил дворецкий.
– Так чего же ты ждешь? Проводи его.
Таддеус Джеймисон стоял в центре своей библиотеки, полки которой ломились от книг в кожаных переплетах, он собирал фолианты как свидетельство своего богатства. Сердцебиение участилось, нахлынувшая волна предвкушения стеснила грудь. Он играет в опасную игру с могущественным человеком, и все его мечты зависят от результата этой встречи. Он должен оставаться спокойным, должен владеть собой, иначе проиграет еще до того, как все начнется.
Когда дверь распахнулась, Джеймисон глубоко вдохнул, чтобы успокоиться, и повернулся навстречу гостю, приближавшемуся к нему быстрым, решительным шагом.
Ричард Уэкстон, шестой герцог Сент-Остин, являл собой верх аристократической элегантности – все, чем Джеймисон жаждал быть. Сила и власть были выгравированы в каждой черте его лица – от твердых высоких скул до сильного квадратного подбородка. Волосы цвета воронова крыла ниспадали вокруг лица в дерзком беспорядке, и в этом была какая-то небрежная грация, а надменный наклон головы и гордый разворот широких плеч говорили об укоренившемся за века высокомерии.
Не было ни малейшего сомнения, что этот аристократ породит превосходных сыновей, и Джеймисон хотел заполучить его для своей дочери.
– Спасибо, что согласились встретиться со мной так скоро, – сказал герцог. Его баритон зазвучал со спокойной самоуверенностью, как и следовало ожидать от человека его положения, и Джеймисон не мог не улыбнуться.
– Не за что, ваша светлость. Не желаете ли чего-нибудь выпить? Быть может, кларета?
– Нет, благодарю. Я бы хотел перейти прямо к делу, если позволите.
– Конечно. – Джеймисон жестом указал на кожаное кресло, стоящее перед высоким письменным столом красного дерева. Солнце, вливающееся через окна, отсвечивало от полированной столешницы. Джеймисон подвинул гроссбух, дабы этот яркий блеск не бил в глаза. – Чем могу помочь, ваша светлость?
– Я здесь от имени своего брата, – сказал герцог. – Как я понимаю, вчера вечером он проиграл вам значительную сумму в карты. Я бы хотел уплатить его долг.
Джеймисон схватил перо с чернильного прибора. Пробегая пальцами вверх-вниз по мягкому перьевому кончику, он осторожно подбирал слова для ответа.
– Он ваш брат, говорите?
Искра изумления вспыхнула в черных глазах герцога.
– Вы хотите сказать, что не знали, кто он?
– Нет, не знал. Говоря по правде, вплоть до теперешнего момента я думал, что он – это вы. Он назвался Сент-Остином.
Ни малейшего намека на эмоции не промелькнуло на лице герцога.
– Это весьма серьезное и огорчительное заявление. И, должен добавить, в это несколько трудно поверить.
Джеймисон швырнул перо на пол и вскочил на ноги.
– Вы смеете намекать, что я лгу?
– Ни в коей мере, – без колебаний ответил герцог. – Просто мой брат, похоже, не удосужился снабдить меня всеми подробностями вашей с ним встречи. Быть может, вы возьмете на себя труд просветить меня?
Джеймисон чопорно кивнул и снова сел в кресло.
– Парень утверждал, что он Сент-Остин. Я еще подумал: странно, чтобы герцог и вдруг в таком месте – «Голубиное гнездо» не пользуется особой популярностью у титулованной публики, как вы знаете, – но у меня не было причин сомневаться в его словах.
– Ясно. – Слово прозвучало отрывисто, сдержанно, и едва заметно напрягшаяся челюсть герцога была его единственной видимой реакцией. Затем он холодно продолжил: – Пожалуйста, позвольте мне извиниться за то неудобство, которое могло вам причинить это недоразумение. Можете не сомневаться, я разберусь с братом, когда приеду домой. Если вы передадите мне его расписки, я оплачу их.
Джеймисон прижал дрожащие ладони к коленям, горячо молясь, чтобы эта дрожь не прокралась в голос.
– Боюсь, все не так просто.
– Что вы хотите сказать?
Слова, произнесенные с ледяным презрением, разрезали воздух словно кинжалы, нацеленные в грудь Джеймисона. Шея у него мгновенно вспотела, хотя температура в комнате, казалось, упала градусов на двадцать. Он выхватил из жилетного кармана носовой платок и быстро промокнул лоб.
– Ну, он выдавал себя за вас, поэтому подписался вашим именем. Если вы мне не верите, у меня есть расписка, доказывающая это! Таким образом, ваша светлость, мы имеем случай подлога и мошенничества, уж не говоря об оскорблении, нанесенном мне этим обманом.
– Понятно. Сколько конкретно проиграл вам Джеффри?
– Тридцать тысяч фунтов.
– Сумма и в самом деле весьма значительная. – Герцог махнул рукой. – И хотя это, безусловно, не оправдание, но вы должны понимать, что Джеффри еще молод и, как все молодые люди, склонен к безрассудству и опрометчивым поступкам. Какая сумма поможет исправить эту ситуацию и смягчит боль, причиненную вам этим обманом? Достаточно ли будет, скажем, шестидесяти тысяч фунтов?
– Вы опять меня оскорбляете!
– Прошу прощения, – протянул герцог голосом, ни в малейшей степени не подразумевающим никакого сожаления. – Но я не понимаю, почему предложение шестидесяти тысяч фунтов может быть истолковано как оскорбление.
– Мне не нужны ваши деньги.
– Это просто компенсация за те неудобства, которые вам пришлось вынести из-за этого обмана.
