Пески Калахари

Когда пролетаешь над Юго-Западной Африкой, внизу проплывает пустыня: треть миллиона квадратных миль песков. От границ Анголы на юг до Оранжевой реки в океан не впадает ни одного регулярного водного потока; пляж распространяется на сотни миль в глубь суши; здесь почти не бывает дождей. Это — пустыня Намиб. То тут, то там возвышаются холмы и безымянные черные горы, простираются обширные иссушенные и безлюдные саванны. Дальше ее сменяет еще одна пустыня — Калахари — «Громадная Страна Жажды», превосходящая по площади штат Техас. Южнее пятьсот квадратных миль покрыто опаленными солнцем кустарниками.

По всей этой колоссальной территории разбросаны городишки и ранчо, рудники и поселения, но они так далеки друг от друга, как атоллы, вкрапленные в безбрежный океан.

Детьенс умер ночью, и оставшиеся в живых были почти рады этому. При катастрофе с самолетом у него был сломан позвоночник и раздроблен череп. Он скончался, так и не приходя в сознание. Их осталось шестеро: пятеро мужчин и одна женщина. Они стояли вокруг завернутого в одеяло тела, согретые теплом раннего утра.

Когда самолет разбился — это произошло накануне, — пострадал только Детьенс. Прежде они не были знакомы ни с ним, ни между собой, но его агония сблизила их, и теперь им казалось, что они знают друг друга очень давно. Все ухаживали за умирающим, молились за него, просидели над ним долгую темную ночь напролет. Из-за него они остались у обломков самолета; из-за него им не удалось добраться до невысоких черных гор, едва видневшихся на горизонте. И вот он мертв, но они все еще стояли у трупа, словно ожидая чего-то. Нервы у них были натянуты, как струны, каждому передавалась взволнованность соседа. Они то смотрели на тело Детьенса, то переводили взгляд на отдаленные холмы. Стюрдевант, пилот, откашлялся.

— Я полагаю, нам следует похоронить его здесь, — сказал он, не поднимая глаз. — Здесь, около самолета. Нет никакого смысла искать какое-либо другое место.

Все согласились с ним. Если Детьенс будет похоронен там, где он лежит сейчас, значит, Стюрдевант намерен добраться до холмов, до дальних черных гор. Ведь они доверились ему и теперь изучающе смотрели на пилота: рыжеволосый, высокий мускулистый человек лет сорока, с энергичным волевым лицом, бывший летчик-истребитель, родом из Южной Африки. Всего несколько дней назад они даже не подозревали о его существовании. Теперь их жизнь всецело зависела от его решений. А Стюрдевант, потирая рыжую щетину, покрывавшую его худощавое лицо, посмотрел мимо них на грозную пустыню, поправил пилотку и шлепнул ладонью по мухе, севшей ему на ногу. На нем были коричневая спортивная рубашка, шорты цвета хаки и туфли на резиновой подошве. Все ждали, что он заговорит, но летчик повернулся и отошел в сторону, осматривая обломки разбитого самолета. Подняв скрученный кусок алюминия, он опустился на колени и принялся копать песок. Полукруг распался. Женщина устало поплелась к изуродованному фюзеляжу и через низкую дверцу вошла внутрь. Мужчины, захватив кто жестянку, кто обломок металла, присоединились к Стюрдеванту.

Пока они рыли могилу, которая становилась все глубже, пилот присматривался к четырем своим спутникам. За жизнь каждого из них он чувствовал себя ответственным.

Самым старшим был Гриммельман, годившийся каждому из них в отцы, совершенно седой немец. Он слегка прихрамывал и при ходьбе опирался на тяжелую трость с резиновым наконечником. Гриммельману — за семьдесят, но он еще достаточно силен. Когда он вылетел из Мосамедиша, на нем был европейского покроя костюм и рубашка с жестким белым воротничком. Вместо чемодана — туго набитый дешевый портфель, вид которого вызывал у Стюрдеванта воспоминания о беженцах. Старик направлялся в Виндхук, разыскивая своего брата — владельца большого овцеводческого ранчо. По-английски Гриммельман говорил медленно и четко, словно старый учитель. Сейчас, копая песок, он скинул пиджак, а копну седых волос на голове прикрыл старой фуражкой военного образца, которую достал из портфеля.

Самый молодой — Джеферсон Смит. Ему не более тридцати. Это высокого роста американский негр, ассистент профессора, занимавшийся какими-то исследованиями в Африке. Смит подвижен и разговорчив, отличается хорошими манерами, всегда улыбается. Голос у него глубокий и приятный. Для Стюрдеванта Смит необычен. Негры, которые до сих пор летали в его машине, были рабочими, чаще всего шахтерами, и потому он никак не мог представить себе Смита американцем, богатым и образованным.

Рядом с негром жестяной банкой выгребал песок из могилы еще один американец — Майк Бэйн, которому на вид было около сорока. «Хороший парень, — подумал о нем Стюрдевант, — но за ним надо присматривать». Майк слаб и мягок, в его движениях и словах ощущалась какая-то вялость, а на лице лежала печать глубокого безразличия. Даже Гриммельман, который был гораздо старше его, казался физически крепче и сильнее духом. Ростом Бэйн не достигал и шести футов. Стюрдевант знал, что Бэйн — американский инженер, несколько лет скитавшийся по Западной Африке.

И, наконец, О'Брайен — крупный, статный, красивый мужчина. Он с силой вонзал в землю заостренный кусок металла и листом фанеры выбрасывал песок вверх. Голова его была непокрыта, и давно не бритая борода сливалась с шевелюрой цвета воронова крыла. О'Брайен тоже американец и почти ровесник Стюрдеванту. В Африку он приехал поохотиться.