Моей матери, всегда оберегающей меня от скептиков
Пол вертолета вибрировал под моими балетками. Я чувствовала постоянную дрожь, пробегающую по моему телу. Вдали горы Национального парка «Глейшер» розовели на фоне темнеющего неба. Их вершины окрасились в малиновый, как кроваво утекающий день. Майор уже ждет нас? Мы заслужили взбучку после того что сделали. Может, небо — не единственное, что сегодня вечером истечет кровью.
Алек сжал мою руку, и взгляд его серых глаз резко устремился на меня, будто он мог чувствовать волны беспокойства, исходящие от меня. Это был трудный день для нас обоих. Никто не понимал меня так, как он. Я посмотрела на него. Его темные брови были сведены вместе на загорелом лице. Мой взгляд скользнул ниже, туда, где из-под одежды выглядывала рычащая голова дракона. Алек расстегнул верхние пуговицы своей черной рубашки, и она сползла, оголив его правую ключицу и сильное плечо с верхней частью тату. Он был сосредоточен на управлении вертолета, но ободряюще улыбался. Я хотела прислониться к нему и вдохнуть его запах — корица и что-то острое — убедить себя, что это реальность.
Всего два часа назад Алек признался, что хочет быть со мной, что, наконец, закончил свои отношения с Кейт. Но теперь, когда новость успела остыть, я не могла не задаваться вопросом: «Как она отреагирует, когда мы вернемся в штаб-квартиру?» Алек подчеркнул, что в их отношениях не было любви, но я была уверена, что Кейт не отпустит его без боя.
Черные волосы парня были в беспорядке от того, что ранее он запускал в них руки. Я любила, что они были немного длиннее, чем он обычно носил — или, как Кейт хотела, чтобы он носил. Алек выглядел так более брутальным.
Наконец, он нарушил тишину:
— Ты такая тихая. О чем думаешь?
Тепло охватило мое горло. Будто он мог читать мои мысли.
— Просто о миссии.
— Хочешь поговорить об этом?
События последних нескольких недель все еще тяготили меня. Я завершила свою первую миссию, как агент ОЭС, и она не была простой. В конечном итоге, я хорошо справилась, но также успешно могла умереть.
Моя ладонь коснулась груди, где серийный убийца вырезал А на моей коже — метку, которую он оставлял на всех своих жертвах. Полученная, когда я притворялась кем-то другим, она не исчезла, когда я вернулась в свое тело. Я оставлю А навсегда, как постоянное напоминание о миссии, почти сломавшей меня. Несмотря на слои одежды, мне казалось, что я могла чувствовать шероховатость шрама. Моя грудь вибрировала под моей ладонью; я не была уверена — от движения вертолета или от того, что я начала дрожать. Я опустила руку прежде, чем Алек заметил.
Я не сомневалась, что после нашего возвращения Майор будет в ярости. Являясь руководителем ОЭС — Отдела Экстраординарных Способностей — он был нашим боссом и лицом, ответственным за надзор над всеми нашими действиями. Мы нарушили его приказ, вернувшись к месту моей миссии. Но это было тем, что я должна была совершить, чтобы покончить с ней. Я была благодарна, что, по крайне мере, Алек понял это.
Он опустил руль вниз, и мы начали снижаться. Полозья вертолета почти задевали верхушки деревьев. Стало видно огромное серое здание ОЭС в окружении маленьких коттеджей, леса, стеклянного купола бассейна и наших тренировочных площадок.
Это, напомнила я себе, мой дом.
Алек направил вертолет к взлетно-посадочной полосе в задней части имения, освещенной красными противотуманными огнями. И, как только я позволила своему взгляду скользнуть дальше на север, то действительно увидела стену белого тумана, надвигающегося на нас. Я резко вздрогнула. Алек повернулся ко мне, отвлекшись от посадочной полосы.
Я заставила свое тело расслабиться, напоминая, что возвращение в штаб означало также и хорошие вещи, например, встречу с моей лучшей подругой Холли. Всякий раз, когда мы расставались, я чувствовала, что маленькая частичка меня остается с ней.
Через мгновенье Алек снова переключил внимание на нашу посадку. Было бесполезно скрываться: свист лопастей пропеллера предупредил Майора и всех остальных о нашем возвращении. Вот он, момент истины…
Полозья коснулись земли, толчок — и мы остановились. Я по-прежнему чувствовала вибрацию по всему телу. В сочетании с моей дрожью, она создавала странную рябь, похожую на ту, что я чувствовала, изменяясь.
Лопасти замедлились, их свист затих.
Тяжесть беспокойства поселилась в моем животе.
Алек убрал прядь волос с моего лба. Золотисто-каштановый локон прилип к взмокшей коже.
— Все будет хорошо. Я на твоей стороне, — мягко сказал он.
От прикосновения Алека моя дрожь прекратилась. Я расстегнула пряжку ремня безопасности, открыла дверь и выскочила наружу. Дыхание вырывалось из моего рта маленькими облачками, а холод просачивался сквозь тонкие подошвы балеток в каждую клеточку моего тела. Был апрель, но в этом году в Монтане зима была особенно суровой. Алек обогнул вертолет и взял меня за руку. В течение двух лет я ждала этого момента его прикосновений, и теперь у меня было все, о чем я тогда мечтала. Я пыталась смаковать момент, несмотря на обстоятельства.
— Давай, пойдем, — сказала я, дернув Алека за руку. — Я хочу разобраться с этим как можно быстрее.
